Заговор на любовь.

"На море на Окиане есть бел горюч (светящийся) камень Алатырь, никем не ведомой, под тем камнем сокрыта сила могуча, и силы нет конца. Выпуская я силу могучу (на такую-то) красную девицу; сажаю я силу могучу во все составы, полусоставы, во все кости и полукости, во все жилы и полужилы, в ея очи ясны, в ея щеки румяны, в ея белу грудь, в ея ретиво сердце, в утробу, в ея руки и ноги. Будь ты сила могуча в (такой-то) красной девице неисходимо, а жги ты сила могуча ея кровь горячую, ея сердце кипучее на любовь к (такому-то) полюбовному молодцу. А была бы красна девица (такая-то) во всем послушна полюбовному молодцу (такому-то), во всю его жизнь. Ничем бы красна девица не могла отговориться: ни заговором, ни приговором, и не мог бы стар человек, ни млад отговорить ее своим словом. Слово же мое крепко, как бел горюч камень Алатырь. Кто из моря всю воду выпьет, кто из поля всю траву повыщеплет, и тому мой заговор не превозмочь, силу могучу не увлечь." 

Наговор на прянике.

Истопи баню жарко и войди в нее; когда взопреешь, возьми чистую тряпицу, сотри пот и выжми тряпицу на пряник. Когда станешь пот стирать, тогда глаголи трижды сей заговор:

"На море на окиане, на острове на Буяне стояло древо; на том древе сидело семьдесят, как одна птица; эти птицы щипали вети (ветви); эти вети бросали на землю; эти вети подбирали бесы и приносили Сатане Сатановичу. Уж ты худ бес! кланяюсь я тебе и поклоняюсь. — ослужи мне службу и сделай дружбу: зажги сердце (имя рек) по мне (имя рек) и зажги все печенья и легкое и все суставы по мне (имя рек), будимое слово крепко, крепче трех булатов во веки!"
(Вели пряник съесть).

Молодой человек желающий возбудить к себе любовь непреклонной девицы, идет к знахарю с просьбой присушить к нему ту, которая была к нему равнодушна. Колдун вынимает пряник и, приняв таинственный вид, начинает, поводя глазами, и разширяя по временам ноздри, заговаривать на этот пряник:

"Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, аминь. Стану я раб Божий Н., благословясь, пойду перекрестясь, из избы дверями, из двора воротами, в чисто поле за дворами: взмолюся трем ветрам, трем братьям: Ветер Моисей, ветер луна, ветер буйные вихори! дуйте и винтите по всему белому свету и по всему миру крещеному, распалите, разожгите и сведите рабыню Н., со мною, с рабом Божием Н., душа с душой, тело с телом, плоть с плотью, хоть с хотью, не уроните той моей присухи ни на воду, ни на лес, ни на землю, ни на скотину: в воду сроните — вода высохнет, на лес сроните — лес повянет, на землю сроните — земля сгорит, на скотину сроните — скотина посохнет. Снесите и донесите, вяжите и положите в рабицу Божию (имя рек), в красную девицу, в белое тело, в ретивое сердце, в хоть и в плоть, чтобы красная девица не могла без меня раба Божия (имя рек), ни пить, ни быть, ни дневать, ни часа часовать, о мне рабе Божием (имя рек), тужила-бы и тосковала и никогда-бы не забывала. Есть в чистом поле, сидит баба сводница, у бабы сводницы стоит печь кирпичная, в той печи кирпичной стоит кунган литр, в том кунгане литре всякая вещь кипит, перекипает, горит, перегорает, сохнет и посыхает. И так бы о мне рабе Божием Н. сердцем кипела, кровью горела, и не могла бы без меня раба Божия Н., ни жить, ни быть, ни дня дневать, ни часа часовать, ни питием отпитися, ни дутьем отдутися, и ни в парной бане отпариться. Тем моим словам ключ и замок, аки ключ на церкви. Во имя Отца и Сна, и Святаго Духа, аминь, аминь, аминь.

Стану я, раб Божий Н., благословясь, пойду перекрестясь, из избы дверьми, из двора воротами в чистое поле на три розстана, помолюся я раб Божий трем братам, трем ветрам: первый брат, ветр восточный, второй ветр —запад, третий ветр — север! Внесите тоску и сухоту в Рабицу Божию Н., чтобы она о мне рабе Божием сохла и тоскнула; не могла бы и дня дневать, ни часу часовать, отныне и до века и вовеки, аминь, аминь, аминь!"
     
Получив от колдуна пряник, молодой человек должен отдать его своей возлюбленной. Если это ему удастся, то она — побеждена.
     
(Записано А. Харитоновым в Шенкурском уезде).

*****

Заговоры относящiяся к дѣламъ любовнымъ.

а) Стану не благословясь, пойду неперекрестясь, не изъ дверей въ двери и не изъ воротъ въ ворота, въ чистое поле; въ чистомъ полѣ стоитъ огненный столбъ, на огненномъ столбѣ сидитъ бѣсъ самомудъ, онъ смущаетъ и призываетъ къ себѣ бѣсей и прiятелей три тьмы, три тысячи, говоря: пособите и помогите рабу (N) смутить сердце изъ костей, изъ мозговъ, изъ печеней, изъ бѣлой груди и изъ ретиваго сердца у раба N.

и б) Стану благословясь, пойду перекрестясь, изъ дверй въ двери, изъ воротъ въ ворота, въ чистое поле, въ широкое раздолье; въ широкомъ раздольѣ есть синее море; въ синемъ морѣ бѣлой камень; на бѣломъ камнѣ бѣлая береза, а подъ березою стоитъ кровать; на кровати перина, на перинѣ подушка, на этой подушкѣ лежитъ теплое одѣяло; подъ одѣяломъ лежитъ сама Пресвятая Богородица матушка Соломонида. Обращаясь къ ней съ привѣтствiемъ, говоря: я раба Божiя N, къ тебѣ прихожу, тебя попрошу: есть у тебя 12 ангеловъ, 12 архангеловъ, 12 апостоловъ и тьма всей небесной силы, повели сходить к рабу Божiю N, вынуть у него изъ сердца жалость по рабѣ N, чтобы у него сыгралась кровь и соединилась вмѣстѣ, чтобы этотъ рабъ Божiй не могъ ни жить и ни быть безъ рабы N, ни спать, ни лежать, ни ходить и ни сидѣть, въ компаньи засиживаться, съ гостями заговариваться, а все бы думалъ и мечталъ о рабѣ N, аминь (3 раза).

Олонецкие губернские ведомости. 1884. № 28

*****

Заговор, обнаруженный в деле  по обвинению дьячка с. Вышеславское Ярославского уезда Фёдора Степанова во  владении «приворотного» письма (1776 г.).

«Лягу я не помолясь встану не перекрестясь умоюся я ни водою ни росою пойду  из избы не дверьми з двора не вороты собачьею дирою спиною лазеею в чистое поле  ни путем, ни дорогой навстречу мне лысой бес гой еси ты лысой бес куды бредешь  иду я [говорит] лысой бес в чистое поле пещер зажигать песок пересыпать пепелом  перевивать Гой еси ты лысой бес послушай ты меня добраго молодца имярек не ходи  ты гор пещер зажигать песок пересыпать пепелом перевивать пойди ты к красной  девице имярек зажги ты унее душу и тело и ретивое сердце хоть и плоть и юность  и ярость в жаленье и раденье в совет ей и любовь тосковала б и плакала жалела  бы и радела совет бы советовала всегда со мной добрым молодцом имрек по всяк  день по всякой час по всякое время на всяком деле, на всяком месте во дни и в  нощи в часу и вполучасу и в перечасье во всех «24» часах в еде бы не заедала в  питье не запивала в гулянье не загуляла ветром бы не одувало дождем не обмывало  на воде бы не тонуло на огне бы не горело казался бы я доброй молодец имрек  краше краснова солнышка миляя б отца и матери и всего роду и племени, пойду я  доброй молодец имрек к красной девице имрек выну из белаго тела ретивое сердце  запру ея в «30-ь» замков в «30-ь» ключей в три ключа отнесу те ключи в окиян  море под тот алатырь камень по те ключи никому не хаживать а от меня добраго  молодца имрек красную девицу имрек никому не отпытывать и не отворачивать от  моего слова по ея век и будте вы мое слова крепкии и твердыи в договоре и не в  договоре все за едино слово-трижды.»

*****

«На море, на кеяне, на острове на Буяне стояло древо. На том древе сидело семьдесят как одна птица. Эти птицы щипали вети (ветки); эти вети бросали на землю; эти вети подбирали беси и приносили к Сатане Сатановичу. Уж ты, худ бес! И кланяюсь я тебе и покланяюсь, сослужи ты мне службу и сделай дружбу: зажги сердце (имя) по мне (имя); и зажги все печеньи и легкое, и все суставы по мне (имя), буди мое слово крепко, крепче стрех булатов во веки!»

Заговор на любовь девушки.

Лягу я раб Божий (имя рек) помолюсь и встану перекрестясь, и пойду я из дверей в двери, из ворот в ворота, в чистое поле по чистые звезды, под лунь (луну) Господень. И лежат три дороги: и не пойду, ни на право, ни на лево; пойду по средней дороге, и та дорога лежит через темный лес, в темном лесу стоит древо тоски; тоскует и горюет тоска, печалуется (печалится) и поселяю я ту тоску в рабу Божию (имя рек) взойди в ея белое тело в ретивое сердце, и в русые косы, в кровь горячую — в руду кипучую, чтобы она по рабе Божием (имя рек) тосковала, и все бы она обо мне думала; в питье бы она не запивала, в естве бы она не заедала, во сне бы она не засыпала и завсегда бы она меня раба Божия на уме держала. Как солнцу и месяцу помехи нет, так бы и моему заговору помехи не было. Аминь, аминь, аминь.
   
На разжение сердца у девицы.

Стану я не благословясь, пойду не перекрестясь, из избы не дверями, из двора не воротами, в чисто поле. В том поле есть Окиан-море, в том море есть латырь камень, на том камне стоит столб от земли до неба огненный, под тем столбом лежит змея жгуча, опалюча. Я той змие поклонюсь и покорюсь:

Ой еси, ты змия! не жги, не пали меня, полетай под восточну сторону, в высок терем, в новый пкой (покой), пухову перину, шелкову подушку к девице Н… разожги и  распали у той девицы белое тело, ретивое сердце, черную печень, горячую кровь, все подпятныя и занокотныя жилы; чтоб она, девица Н., не могла ни жить, ни быть, часу часовать и минуты миновать; по утру вставала — обо мне бы вздыхала, пошла — на мне бы Н., величала, ни с кем бы она думы не думала, мысел не мыслила, плоду не плодила, плодовых речей не говорила, ни с отцем бы, ни с матерью, ни с родом, ни с племенем, кроме меня, раба Божия Н., все бы она, девица Н., со мной, рабом Божиим Н., думу думала, мысли мыслила, плод плодила, плодовыя речи говорила на ветху и на нову месяцу, и на перекрое месяцу. Будьте те мои слова недоговорены, переговорены, все сполна говорены, ключ сим словам в зубы, замок — в рот.
     
(Доставил в Труды Этнографическаго отдела 1877 г. П. А. Иванов из г. Пинеги).

*****

Любовный Черный заговор (из судебных дел 18 века).

«Слушай Сотона и диявол, стану наговаривать, на соль приворачивать не благословясь, не перекрестясь, из избы пойду не в двери, з двора не в ворота, в чиста поля, к кияну морю. На кияне море стоит изба железна, в той избе печь медна, в той лежат и горят ясневы дрова, пылка на пылка, ясна на ясна. И так бы горела-кипела у рабы (имя) обо мне рабе (ваше имя) тела бела, и ретива серьца, и ясны очи денна-полденна, ношна и полношна, утренной зари и вечерной, и по ветхах и по молодах, и горевала бы и тосковала, отца, мать забывала и рот-племя покидала, а меня раба (ваше имя) из уст не выносила.
Сидит на печи Сатона и диавол, я покорюсь и поклонюсь. Ой еси, Сатона и диавол, зделай ты доброту, сотвори мне любовь, вселиса в бела тела, в ретива серца и в ясные очи день-полденьна, и ношна-полношна, мово бы наговору пойлом не запить и едой не заесть, голяням не загулять и сном не заспать, обо мне рабе (ваше имя), тосковать, и денна-полденна, и ношна-полношна.
На кияне море лежит бел горючь камень, на белом горючам камене сидит Яга баба стара. Ой еси, стара баба Яга, бери клещи, булат-железа, подводи рабе (имя) нут под нут, кишки под живот денна-полденна и ношна-полношна, утренай зари и на вечерней, мово бы ей наговору пойла не запить, и едой не заесть, и гуляням не загулять, и сном бы не заспать, обо мне рабе (ваше имя) тосковать.
О еси, бес Полуехт! Вселись рабе (имя) в бела тела, в ретива сердца, разыграй вь ясные очи по ветхам и по молодам, и показался бы я раб (ваше имя) рабе (имя) краше краснова солнышка, и отца и матери и роду и племеню.»

***
Бес Полуехт, является, скажем так под-бесом, ходит под Енахой, которому присуща похоть и разврат.
Хороший текст, старо-деревенский, заговорную часть подредактировать, добавить задел и закреп. Обрядовая часть видится мне в наговоре на спиртное и последующем опое.
Ягибиху я бы оставил, если не ошибаюсь, в славянской мифологии она считалась дочерью Чернобога и к ней обращались как к повелительнице мёртвых, а также за помощью в любовных делах.
Также можно подумать и о варианте обрядовой части с хулой, например, три свечи поповские перевёрнутые, именную икону объекта. Тогда на откуп хулим икону моисея мурина. Либо вариант без хулы, тогда Бесу на лесной перекрёсток пеших дорог жертвенную кровь и крепкий табак, ну и бабе Яге там же.

*****

Заговор, обнаруженный в деле по обвинению дьячка с. Вышеславское Ярославского уезда Фёдора Степанова во владении «приворотного» письма (1776 г.).

«Лягу, я не помолясь, встану не перекрестясь, умоюся я ни водою, ни росою, пойду из избы не дверьми, з двора не вороты, собачьею дирою, свиною лазеею, в чистое поле ни путем, ни дорогой, навстречу мне лысой бес:
Гой еси ты, лысой бес, куды идешь, куды бредешь? Иду я , лысой бес, в чистое поле пещер зажигать, песок пересыпать, пепелом перевивать.  Гой еси ты, лысой бес, послушай ты мене добраго молодца (имярек). Не ходи ты гор, пещер зажигать, песок пересыпать, пепелом перевивать, пойди ты к красной девице (имярек), зажги ты у нее душу и тело, и ретивое сердце, хоть и плоть, и юность, и ярость, в жаленье и раденье, в совет ей и любовь, тосковала б и плакала, жалела бы и радела, совет бы советовала всегда со мной, добрым молодцом (имрек) по всяк день, по всяк час, по всякое время, на всяком деле, на всяком месте во дни и в нощи, в часу и в получасу, и в перечасье, во всех «24» часах, в ежбе бы не заедала. в питье не запивала, в гулянье не загуляла, ветром бы не одувало, дождем не обмывало, на воде не тонуло, на огне бы не горело. казался бы я, доброй молодец (имрек),  краше краснова солнышка, миляя бы отца и матери и всего роду и племени. Пойду я доброй молодец (имрек) к красной девице (имрек),  выну из белаго тела ретивое сердце, запру ея сердце в 30 замков в 30- ключей, в три ключа, отнесу те ключи в окиян море под тот алатырь камень.  По те ключи никому не хаживать, а от меня добраго молодца ( имрек) красную девицу (имрек) никому не отпытывать и не отворачивать от моего слова по ея век, и будте вы, мое слова, крепки и тверды, и в договоре, и не в договоре, все за едино слово. –трижды на яблоко или на сахар».

*****

[Присушки]
Стану не благословясь и пойду не перекрестясь, из избы дверями, из дверей воротами. Выйду в чи́сто поле. В чи́стом поле прошу: «Демонá, вы дьяволá, выходите из подвального бревна». Идет двести демонóв, идет триста дьяволóв, несут кипя́щу искру, óгненно плáмя. «Не ходите ко <имя>, а пойдите ко <имя>».

*****

[Присушки] Присушать к девице:
Два раза проклят, проклят враг-супостат, послужи мне на вечерней заре, в злые часы, минуты и секунды, чтобы раб Божий (имя) не мог ни есть, ни пить, ни спать, ни гулять без рабы Божьей (имярек). Звери полевыя, ходите и гуляйте по чистому полю. По черной книжке, по седьмой строке, я даю тебе жертву, раба Божья (имя) из трех морей, из трех океанов. По восьмой строке, по черной книжке, даю тебе заповедь, по двадцать пятой строке храни и береги. Если потеряешь, сойдешь с ума и попадешь прямо за тридевять морей в тридесятое царство, которому я служу и верую, когда снимаю крест и пояс. Прошу Вас, помогайте моей младшей сестре (имя) насчет засухи и присухи, чтобы раб Божий (имя) тосковал и бедовал по ней. Будьте, мои словеса, крепки и емки. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.

*****

Присушать к девице:
Стану на сток хребтом, на запад лицом и помолюсь, покорюсь самому сатане: «Помогите и пособите мне врага одолеть, рабе Божьей помогите, помогите, пособите присушить раба Божьего (имя)». Налетело тридцать три тьмы и три тысячи дьяволов и окружили этого парня, и одолели, и присушили с великой сухотой и великой напастью. Будьте, мои словеса, крепки и емки. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.

Заговор (со слов Ю. Покровской)

«Встану, благословясь, выйду, перекрестясь, из двери, из во­рот, стану лицом к северу, стану кричать: «Триста лесов, три­ста бесов, триста главных дьяволов, снесите тоску и сухоту к рабу божьему (имя рек), чтобы он не мог без меня ни часу часовать, ни минуты миновать, все бы думал, тосковал обо мне, красной девице, об (имя рек).»

*****

Встану я, раб (имя), не благословясь, пойду не перекрестясь, из избы не дверью, из ворот не в поле, сквозь пол в подполье, на закат красна солнышка, на восход ясна месяца, пойду я раб (имя) в лес к белой берёзе, сдеру белое бересто, брошу в пещь огненную. Как то бересто на огне горит и тлеет, и пылает, так бы и у раба (имя) сердце бы тлело и горело, и пылало бы ко мне, рабу (имя) во веки вечные, до отвороту, всегда, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Старинное заклинание на любовь.

"Стану отрок (имя рек) не благословесь, пойду не перекрестесь, из избы не дверми, из двора не воротми, и пойду в чистое поле. В чистом поле стоит три и два и один: бес Сава, бес Колдун, бес Асаул, и я сойдусь поближе отрок (имя рек), и поклонюсь пониже а … (порвано несколько слов). Вы тридевять бесов, три, два и один: бес Сава, бес Колдун и бес Асаул, и как вы служили Ироду царю, и так послужите мне, отроку (имя рек), пойдите по городам и по уездам и по деревням, избирайте тоску и сухоту, со зверей и с птицы и с рыбы и со всякаго звания людей, и снесите ту тоску и сухоту в отроковицу (имя рек), в ясныя очи, в черныя брови, в румяное лице, в сахарныя уста, в горячую кровь, в черную печень, в тридевять жил и в одну жилу, во становую, в подпятую … (оторвано), чтобы отроковица (имя рек) не могла бы не жить, не быть, ни день по солнцу, ночию по месяцу.
Как младенец без матернаго молока жить не может, так бы жила отроковица (имя рек), без воды жить не может ни днем ни ночью, ни в которую пору.
Есть в чистом поле стоит дуб сорочинской и под тем дубом сорочинским есть тридевять отроковиц, из под того дуба сорочинскаго выходит Яга-баба и пожигает тридевять сажень дубовых дров. И коль жарко и коль ярко разгоралось тридевять сажень дубовых дров,и столь жарко... разгоралась отроковица (имя рек), разгорались ясныя очи и черныя брови, и румяное лицо, сахарныя уста, ретивое сердце и горячая кровь, черная печень, семьдесят жил и семьдесят суставов и семьдесят один сустав, чтобы отроковица (имя рек) без отрока (имя рек) не могла бы с себя тоски и сухоты снять, в парной бане паритце, не могла бы в чистом поле разгулятца и пресным молоком нахлебатце, ни сном отоспатце, в беседи не отсидетце. И тем моим словам ключ и замок, и замок замкну, и снесу замок в Окиан-море под Алатырь-камень."
     
(Списано со старинной рукописи, доставленной из Пинежскаго уезда г. Храмцовым).

На людскую любовь (чтобы приобрести общую любовь).

"Стану я раб Божий по утру, благословясь и перекрестясь; выйду я в чистое поле, погляжу на все четыре стороны: на восточной стороне стоит святая церковь. Как на эту церковь смотрят и зарятся, так бы на раба Божия смотрили и зарились, старыя старушки, старые старики, маленькия ребятка, красныя девицы, молодыя молодицы, смотрили и зарились на раба Божия (имя рек), будьте слова мои крепки и емки, как ключи подземельные, аминь."

Это заклинание употребляется для привлечения любви, как девушек, так и всех вообще людей.
(Записано в гор. Онеге).

На прилучение парня.

"Пойду я в чисто поле, есть в чистом поле белый кречет. Попрошу я белаго кречета: слетал бы он в чисто поле, в синее море, в крутыя горы, в темные леса, в зыбучия болота, и попросил бы он окаянную силу, чтобы дала она ему помощи сходить ему в высокий терем и застать его хошь бы середка темной ночи соннаго. И сел бы белый кречет на белую грудь, на ретиво сердце, на горячую печень и вложил бы он рабу Божию (имя рек) из своих окаянных уст, чтобы он не мог без рабы Божией (имя рек) ни жить, ни быть, ни пить, ни есть."

Доставил в Труды Этног. Отдела, кн.V, том II, г. Никольский из г. Мезени).
     

На разжение девичьяго сердца.

"Встану я, раб Божий (имя рек), благословясь, пойду перекрестесь, из избы дверями, из двора воротами, в чистое поле, погляжу и посмотрю под восточную сторону; под восточной стороной стоит есть три печи. Печка медна, печка железна, печка кирпична. Как оне разожглись и распалились от неба и до земли, разжигаются небо и земля и вся подселенная, так бы разжигало у рабы Божией (имя рек) к рабу Божию (имя рек) легкое и печень, и кровь горячу, не можно бы ей ни жить, ни быть, ни пить, ни ись, ни спать, ни лежать, все на уме меня держать. Недоговрены, переговорены, прострелите мои слова, пуще востраго ножа и рысьяго когтя."
     
Заговор на тоску добру молодцу по красной девице.

"Стану я раба (такая-то), благословясь, пойду перекрестясь, из избы в двери, из двора в ворота, пойду в чистое поле, в подвосточную сторону, в подвосточной стороне стоит изба, среди избы лежит доска, под доской тоска. Плачет тоска, рыдает тоска, белаго света дожидается белый свет красное солнышко дожидается, радуется и веселится! Так меня, рабу такую-то, дожидался, радовался и веселился, не мог бы без меня ни жить, ни быть, ни пить, ни есть, ни на утренней заре, ни на вечерней, как рыба без воды, как младенец без материна молока, без материна чрева не может жить, так бы и раб такой-то, без рабы такой-то, не мог бы жить, ни быть, ни пить, ни есть, ни на утренней заре, ни на вечерней, ни в обыдень. ни в полдень, ни при частых звездах, ни при буных ветрах, ни в день при солнце, ни в ночи при месяце. Впивайся тоска, въедайся тоска в грудь, в сердце, во весь живот рабу такому-то, разростись и разродись по всем жилам, по всем костям ноетой и сухотой по рабе такой-то."
     
На любовь девушек и всех людей.

Наговорить на кольцо или на крест и положить себе за пазуху, или в платок.
"Собирайтеся народ, люди добрые, ко честному Христову празднику. Как глядят на кресты, на маковки, на мать Пресвятую Богородицу, на различный образ, так бы на раба Божия Н., глядели и смотрели старые старики, молодые мужики, старыя старухи, молодые молодухи, красные девицы, малые ребятки; так бы раба Божия Н. глядела и смотрела: так бы раб Божий Н. (имя заговаривающего) казался краше краснаго золота, чище чистаго серебра, будьте мои слова тверды и крепки, на веки не рушими. Ключ в воду, а замок в руке."
(Записано в Онеге).

На разожжение сердца у девицы
Встану не благословесь, пойду не перекрестесь в чистое поле. В чистом поле стоит тернов куст, а в том кусту сидит толстая баба, сатанина угодница. Поклонюсь я тебе, толстой бабе, сатаниной угоднице, и отступлюсь от отца и от матери, от роду, от племени. Поди, толстая баба, разожги у красной девицы (имя рек) сердце по мне, рабе (имя рек).
(Заговор выписан из старинного дела Архангелогородской губернской канцелярии. 1734 г.)

Здѣсь, какъ и во многихъ другихъ приходахъ есть свои колдуны и колдуньи, знахари и знахарки, со множествомъ запечныхъ нашептыванiй, наговоровъ, заговоровъ и заклинанiй. Изъ числа такихъ заговоровъ мнѣ удалось списать только одно. Вотъ текстъ его.

„У раба Божья N душа рябовья, сердце заечье.
Будь желаненъ, будь покоенъ, разговоренъ;
Раба N казалась бы краше краснаго солнышка,
Бѣлѣе бѣлаго деничка ,
Милѣе бы отца, матери, роду племени и свѣту бѣлаго.
Не могъ бы не ѣсть не пить,
Не сномъ засыпатися, не гульбой заниматися:
Какъ неможетъ птица безъ лѣсу жить,
Рыба безъ воды,
Солнце безъ бѣла дня,
Ясный мѣсяцъ безо-дни.
Не сномъ засыпатися,
Не питьемъ запиватися,
Не гульбой забавлятися;
Нояло-бы ретивое сердце,
Черная печень, нутра(*) и ядра(**);
Семдесять жилъ, семдесять суставовъ,
Плоть и всяка жилочка на рабѣ N."

(*) Внутренности.
(**) Ядра – сѣмянныя яички.

Приведенный нами заговоръ очевидно направленъ къ тому, чтобы чрезъ посредство его какой-то таинственной силы склонить извѣстнаго мужчину къ такъ-сказать безпредѣльной, неразрывной и вѣчной любви къ женщинѣ, которую, вѣроятно, хотятъ ему навязать на силу, или той, которую онъ уже имѣетъ, но недолюбливаетъ, и что, всего вѣрнѣе, онъ относится къ супругамъ.

Беседников П. //Олонецкие губернские ведомости. 1883. № 94.

Если парубок разлюбит дивку, ворожка берет карту под масть парубка, печет её на свечке и колет иглой в то место, где должно быть сердце, приговаривая:
"Щоб твое сордце так пеклося за нею, як печецця оця карта". Это повторяется несколько дней кряду. С таким же заговором жгут ложку.
Из "материалов по этнографии Новороссийского края", 1894.

*****

Заговоръ на присуху. (бес Сольца)

«Встану я, рабъ Божій (такой-то), не благословясь, пойду, не перекрестясь, изъ избы — не дверями, изъ сѣней — не дверьми; изъ двора — не воротами; пойду я нижнимъ ходомъ, подвальнымъ бревномъ, мышиной норой, собачьей трубой, подворотной дырой; пойду я, рабъ Божій Василій, въ чистое поле, въ широкое раздолье, въ зеленую дубраву, подъ красное солнце, подъ свѣтелъ мѣсяцъ, подъ частыя, мелкія звѣзды, подъ буйные вѣтры, подъ свѣтлыя зори; встану я, рабъ Божій (имя), на желѣзную межу, на Востокъ хребтомъ, на Западъ лицомъ: раздайся адъ, разступися мать сыра земля! изъ этой земли выходите сто семьдесятъ дьяволовъ. 3-2-1. Единъ бѣсъ Сольца. Тако же я, рабъ Божій (имя), покорюсь и помолюсь: вы, единъ бѣсъ Сольца 1, послушайте сей ... отслужу въ иномъ свѣтѣ. Скиньте съ меня, раба Божьяго (имя), тоску и сухоту съ чистаго, бѣлаго тѣла, съ сахарныхъ устовъ, съ оловянныхъ глазъ, со ста семидесяти суставовъ съ подколѣнныхъ жилъ, съ подпятной кожи. Тоску и сухоту положите въ мѣдную котельницу, перенесите черезъ огненныя рѣки, черезъ огненныя озера, не разсыпьте, не помочите, на огнѣ не сожгите, никуда не тряхните, — положите въ (имя) сердце, въ мягкую печень, въ чистое, бѣлое тѣло, въ сахарныя уста, въ оловянныя глаза, во сто семьдесятъ суставовъ, во сто семьдесятъ подколѣнныхъ жилъ, въ подпятную кожу, въ подкожную руду, въ черную......... выньте изъ нея женской повотъ, вложите въ меня, раба Божія (имя), чтобы она, раба Божія (имя), не могла бы безъ меня, раба Божія (имя), ни жить, ни быть: день по солнцу, ночь по мѣсяцу, подъ частыми мелкими звѣздами, подъ буйными вѣтрами, подъ свѣтлыми зарями; чтобы она, раба Божія (имя), въ бани не опарилась, съ отцомъ, съ матерью не жаловалась, съ добрыми людьми не разговаривала; такъ она, раба Божія (имя), сномъ не отспалась, ѣдой не отъѣдалась, напитками не отпивалась, ни лукомъ, ни чеснокомъ, ни горькой рѣтькой, ни крѣпкой водкой. И такъ бы она, раба Божія (имя), не могла отъ меня, раба Божія (имя), отойти, какъ мертвый мертвецъ отъ гроба, — такъ бы отъ меня, раба Божія (имя). Тѣмъ словамъ — ключъ, замокъ. Брошу я ключъ въ Океанъ море; тоски она повѣки по мнѣ, рабѣ Божьемъ (имя). Аминь.»

*****

Слова на присуху (три огненных печи).

«Лягу, не благословясь; встану, не перекрестясь; выйду изъ избы не дверями, со двора не воротами, не на путь, не на дорогу. Пойду путемъ и дорогой, выйду въ чистое поле, на край синяго моря. Въ чистомъ полѣ, на краю синяго моря поставлены три огненныхъ пещи: печь изращатая, печь желѣзная и печь булатная. Во тѣхъ трехъ печахъ горятъ-разгараются, таютъ-растопляются дрова дубовые, дрова смолевые, Такъ бы горѣло-разгоралось и таяло-растоплялось ретиво сердце у раба Божія (имя рекъ) по рабѣ Божіей (имя рекъ), чтобы не могъ оный рабъ Божій (имя рекъ) безъ рабы Божіей (имя рекъ) не жить, не быть, не съись, не испить, ни часу счасовать, ни вѣку свѣковать, ни малой минуты миновать. Показалась бы раба Божія (имя рекъ) рабу Божію (имя рекъ) краше краснаго солнышка, свѣтлѣе свѣтлаго мѣсяца. И не могь бы рабъ Божій (имя рекъ) не въ квасѣ запить, ни въ хлѣбѣ заѣсть, ни въ жаркой банѣ замыться безъ рабы Божіей (имя рекъ). Сохнулъ бы онъ и вянулъ день и ночь, и всякую пору, и всякій часъ, и всякую минуту, и во всякомъ мѣстѣ. Тѣмъ моимъ словамъ ключъ и замокъ, во вѣки вѣковъ. Аминь. Аминь. Аминь.»

Говорить три раза.

*****

«Как дверь притворяется(приклоняется), такъ приклонись женщина ко мне, къ рабу Дмитрію - Александра,  утрами, вечерами и днями, и часами, и минутами, не спала и не лежала, что раба того на умѣ держала, и не пила, и не ѣла, и дьяволы, и сотоны, и чертенята, и сатанята приклонитесь къ намъ; луга, болота, горы и долы дѣлайте по моему; рабыню, ежи не сдѣлаетъ по моему, не давайте ей ни спа(ть) и лежать, посылайте ко мнѣ, то раззорю луга и болота, и темные лѣса, пошлю тучу грозную, и всѣ ваши дома выжгу и горье, долы и темны лѣса, и боры, и горы — все разрушу.; на морѣ на океанѣ, на островѣ на Буянѣ, вѣтры буйные, вѣтры храбрые, вѣтры полуденные, ночные и полуночные, денные и полуденные дуйте и подувайте, Дмитрію Александру присушите и приворотите 70 жилъ, 70 покосковъ, 77 суставовъ, 77 костей, 77 подкосковъ; какъ дверь воскидается туго на туго, также и она ко мнѣ, къ рабу, приклонясь утрами и вечерами... (далѣе непечатныя ругательства) ...идолы, дьяволъ, покрывайте эти слова. Аминь.»