- Харитина Ивановна, мое дитятко.
- Присядь, почтеннѣйшая Харитина Ивановна, отдохни немножко. Тимошка принеси намъ сюда чайку!
Пока слуга принесъ имъ чаю, Щелкачовъ ухаживалъ за старухой, какъ самый заботливый сынъ около родной матери. Ивановна выпила двѣ чашки Поднебеснаго нектару, и простилась съ своимъ благопріятелемъ.
Евграфъ Софроновичъ приказалъ Тимошкѣ проводить ее подъ руки до самыхъ воротъ. Хлыстиковъ и Фирюлькинъ во время этого длиннаго засѣданія тайнаго совѣта уѣхали, соскучившись безъ дорогаго хозяина одни въ его гостиной. Евграфъ Софроновичъ, пользуясь благопріятнымъ одиночествомъ, началъ сперва прохаживаться по комнатѣ обыкновенными шагами, потомъ пошелъ скорѣе, наконецъ, сталъ почти бѣгать, насвистывая разныя пѣсни и танцы. Во время этого фантастическаго путешествія по комнатамъ, энтузіазмъ его мало по малу достигъ такой высокой степени, что онъ вдругъ запѣлъ во все горло, и перепугалъ слугъ графа, которые прибѣжали къ нему на помощь, полагая, что его душитъ домовой.
Онъ прогналъ усердныхъ челядинцевъ словами, которыя прописывать здѣсь не годится, и приказалъ Тимошкѣ принести осиновыхъ дровъ для камина, неперемѣнно осиновыхъ, самыхъ чистыхъ осиновыхъ. Пока удивленный каммердинеръ съ трудомъ набиралъ ему такія дрова по полѣнку, ужасная мысль вдругъ поразила Евграфа Софроновича, онъ поблѣднѣлъ, остановился по серединѣ комнаты, и приказалъ воротить Тимошку.
- Гдѣ живетъ эта старуха?
- На Егорьевскомъ Ручьѣ, недалеко отъ Покровской Церкви.
- Въ чьемъ домѣ?
- Этого не могу доложить вамъ.
- По крайней мѣрѣ растолкуй, какъ найти ея квартиру.
Тимошка съ великимъ напряженіемъ всѣхъ своихъ географическихъ дарованій кое - какъ объяснилъ барину положеніе невѣдомаго закоулка и загадочнаго дому, обитаемыхъ колдуньей, и Евграфъ Софроновичъ отправился тотчасъ къ ней по этому маршруту. Не скоро отъискалъ онъ чертогъ своей благодѣтельницы, который очень походилъ на избушку Бабы Яги, живописно стоявшую на курьихъ ножкахъ.
Наружность домика была такъ не привлекательна, что ни какой высокоблагородный человѣкъ не рѣшился бы войти въ него, но Щелкачовъ, обуреваемый, отложилъ в сторону дворянскую брюзгливость, и постучался въ дверь. Какая - то старуха ужаснаго виду, со спиною, выдавшеюся равностороннимъ треугольникомъ, и одѣтая въ разодранное рубище, отворила дверь костлявыми руками матушки Смерти. Увидѣвъ молодаго и щегольски одѣтаго барина, она задрожала отъ страху, или отъ покорности. Щелкачовъ, примѣтивъ ея замѣшательство, спросилъ ласковымъ голосомъ:
- Скажи, пожалуйста, бабушка, гдѣ живетъ Ивановна?
- Вотъ здѣсь, въ чуланчикѣ, ваше происходительство! - простонало дряхлое привидѣніе.
Евграфъ Софроновичъ, согнувшись въ дугу, и скрѣпя сердце, пошелъ бодро и храбро въ эти Ѳермопилы.
- Здравствуй, почтенная Харитина Ивановна.
Колдунья не ожидавшая этого визита, ужасно смутилась, начала извиняться, что по бѣдности она не въ состояніи принять высокаго гостя, какъ требуетъ приличіе, и просила присѣсть на безногую скамейку. Щелкачовъ, съ величайшею осторожностью, возсѣлъ на это хилое сѣдалище, и приступилъ къ предмету своего путешествія.
- Я забылъ спросить у тебя объ одномъ очень важномъ обстоятельствѣ. Ты, кажется мнѣ, сказывала, добрая Харитина Ивановна, что возбудивъ любовь этимъ наговоромъ, ничѣмъ уже нельзя потупить ея, и отдѣлаться отъ любовницы.
- Да, батюшка,- отвѣчала пиѳія, чрезвычайно радуясь въ душѣ этому обороту суевѣрныхъ мыслей своего кліента, - да, батюшка, ничѣмъ нельзя, ни водой. ни огнемъ, ни желѣзомъ не развяжешься, это ужъ на всю жизнь, повсюду пойдетъ за тобою, ни шагу не отступитъ... Это ужъ на всю жизнь, отецъ родной.
- Да это ужасно, Харитина Ивановна!
- Ужъ такъ составленъ наговоръ, мой свѣтлый соколикъ. Перемѣнить невозможно.
- А когда раба Надежда надоѣстъ мнѣ?
- Дѣлать нечего, батюшка, надо съ ней возиться до гробу.
- Это для меня совсѣмъ не сходно, любезнѣйшая Харитина Ивановна. Я не люблю быть влюбленнымъ долго. Подумай пожалуйста, нѣтъ ли какого нибудь средства?
- Трудненько, баринъ, исполнить твое желаніе!- сказала колдунья и призадумалась. Но для тебя я все сдѣлаю. Если не пожалѣешь еще нѣсколько рублевиковъ, то я поищу въ своей головѣ какого - нибудь средства.
Щелкачовъ далъ снова денегъ старухѣ, сказавъ:
- Вотъ тебѣ задатокъ, а остальное получишь послѣ.
- Вырѣзалъ ли ты имена изъ наговору?
- Нѣтъ еще.
- Хорошо, что не поторопился, а то ужъ ничѣмъ нельзя было бы помочь. Ну такъ, когда сожжешь имена, отсыпь изъ ихъ золы нѣсколько щепотокъ, и береги ихъ особо. Если почувствуешь отвращеніе отъ своей любезной, поди опять тайкомъ на берегъ Днѣпра, опусти сбереженныя щепотки золы въ рѣку, вызови Водянаго, и проговоривъ три раза имя опостылѣвшей тебѣ красавицы, вскричи громкимъ голосомъ: "Благодѣтель Водяной, отвяжи отъ меня несносную тварь!" Черезъ три дня любовь ея погаснетъ и она оставитъ тебя сама.
- О, дражайшая безцѣнная старушка, какія оказываешь ты мнѣ благодѣянія!- воскликнулъ Щелкачовъ,- я по гробъ не забуду ихъ, и всегда останусь благодарнымъ. Прощай моя родная!
Онъ пожалъ морщиноватую руку, и разстался съ нею. Евграфъ Софроновичъ, воротясь домой, нашелъ уже осиновыя дрова у камина. Зачѣмъ откладывать такое важное дѣло?
- Тимошка, подай щипцы и кочергу, и не входи сюда, пока я не позову!
Онъ сѣлъ передъ каминомъ, развелъ самъ огонь, и пристально смотрѣлъ на пылающее пламя, ожидая, пока всѣ полѣнья превратятся въ уголь. Когда дрова сгорѣли, онъ вырѣзалъ изъ наговору имена, положилъ ихъ на уголья, и наблюдалъ прилѣжно, чтобъ ни малѣйшая частица драгоцѣнной золы не разлетѣлась отъ дуновенія. Потомъ онъ собралъ эту золу, завернулъ въ чистенькую бумагу, и положилъ въ портфель. Совершивъ чары, онъ началъ раскладывать гранъ пасьянсъ. Гранъпасьянсъ не выходилъ. Онъ взялъ гадательную книгу и сталъ гадать по ней. На вопросъ: "Какъ расположена ко мнѣ любимая имъ особа?" вышелъ отвѣтъ: "Она тебя ненавидитъ, потому, что ты дуракъ, но при помощи нѣкоторыхъ вѣрныхъ средствъ обстоятельства могутъ перемѣниться".
Послѣ этого изрѣченія "Оракула" не оставалось ни малѣйшаго сомнѣнія, что "вѣрное средство" - наговоръ Ивановны. Евграфъ Софроновичъ надѣлъ сюртукъ, положилъ наговоръ въ карманъ, и, накинувъ на себя шубу, вышелъ на улицу, сказавъ Тимошкѣ, что онъ угорѣлъ, и пойдетъ подышать свѣжимъ воздухомъ. Онъ направилъ путь къ Днѣпровскимъ Воротамъ. Пришедши къ рѣкѣ, увидѣлъ онъ на берегу груду камней, взялъ одинъ изъ нихъ, завернулъ въ наговоръ, посмотрѣлъ на всѣ стороны, не идетъ ли кто -нибудь, и началъ произносить громкимъ голосомъ предписанное воззваніе. Повторивъ три раза эти возглашенія, онъ опустилъ съ прачечнаго плота въ прорубь наговоръ вмѣстѣ съ камнемъ, и опрометью побѣжалъ назадъ.
Навстрѣчу попадались ему запоздалые прохожіе, которые съ подозрительнымъ любопытствомъ посматривали на бѣгущаго сумазброда. Два мѣщанина сочли его за вора, и схвативъ за воротникъ, принялись допрашивать, чтó онъ за человѣкъ, и куда бѣжитъ такъ проворно. Щелкачовъ отвѣчалъ, что онъ купецъ, и торопится позвать лекаря къ занемогшей вдругъ женѣ. Благополучно отдѣлавшись отъ нихъ этою сказкою, Евграфъ Софроновичъ пошелъ тише, и возвратился на квартиру уже къ третьему часу ночи. На другой день онъ постарался встрѣтиться съ Наденькой въ одномъ дворянскомъ домѣ, гдѣ была дружеская вечеринка. Сначала она не обращала на него вниманія, но къ концу вечера, дѣвицы вдругъ стали очень интересоваться Евграфомъ Софроновичемъ, онѣ таинственно перешептывались между собою, и Щелкачовъ примѣтилъ, что Наденьки часто посматриваетъ на него съ особеннымъ любопытствомъ, и улыбается. Браво, Ивановна! восклицалъ онъ про себя въ душевномъ восторгѣ, начинаетъ дѣйствовать! Ай да колдунья!
"Библиотека для чтения" т. 71, 1845
