Новости: 🍀 Объявляется набор в школу Рунической Магии и Мантики 🍀

  • 29 Марта 2024, 16:03:14


Автор Тема: Славянская народная демонология  (Прочитано 1271 раз)

Элина Зорич

  • Глобальный модератор
  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 2037
  • Репутация: 1861
  • Элина Зорич Элина Зорич Элина Зорич Элина Зорич Элина Зорич Элина Зорич Элина Зорич Элина Зорич Элина Зорич
Славянская народная демонология
« : 27 Февраля 2020, 18:08:46 »
Восточнославянская демонология

Едва ли не единственным разделом славянской мифологии, доступным непосредственному наблюдению и изучению в его живом функционировании, является демонология — совокупность представлений о низших мифологических существах, мыслившихся тождественными друг другу, "серийными", лишенными ярко выделенных индивидуальных черт. Сведения о них фольклористы и этнографы черпают из самых разных источников, прежде всего из собственных полевых записей бесед с носителями традиционной культуры и произведений особого фольклорного жанра — коротких рассказов, посвященных встречам с нечистой силой, случившихся с самим рассказчиком или кем-то третьим (в первом случае их называют былинками, во втором, когда речь о третьем лице, — бывалъщинами). Их рассказывали на долгих вечерних посиделках, в ночном у костра (см. прекрасный рассказ "Бежин луг" из "Записок охотника" Тургенева).

Происхождение нечистой силы народные предания толковали по-разному. Говорили, что нечисть сотворил черт, подражавший Богу при творении мира; что Адам постеснялся показать Богу множество своих детей, и спрятанные им стали темной силой. Рассказывали, что нечисть — это "восставшие против Бога ангелы, низринутые с неба на землю и в тартар. Кто упал в воду — превратился в водяного, в лес — лесного, в дом — домового хозяев. По другой версии, лесовые — проклятые люди. При сотворении мира их не было. Когда Моисей выводил евреев в прекрасные земли, им нужно было перейти море. Моисей разделил море на две части и провел евреев посуху, а за ними шли египетские народы, которые их догоняли. Моисей проклял египтян, и море залило их, но не всех: кого залила вода, те превратились в водяных и русалок, а кто остался на берегу — леших (Владимирская губ.)". Несмотря на христианский облик приведенных объяснений, перед нами явные остатки языческой веры в многочисленных духов природы, воплощающих все сферы известного человеку мира. Дело в том, что христианская церковь вовсе не объявляла всех этих духов, как и языческих богов, несуществующими. Как писал еще в начале XX в. философ, историк и культуролог Л.П. Карсавин о ситуации в поздней Римской империи, христианство, "религия мучеников и героев в эпоху гонений... стало господствующей религией и вобрало в себя языческий мир, внешне и неполно к нему примкнувший. <...> Оно не отрицает языческих богов и демонов, но, вскрывая их бесовскую природу, зовет мир к святым и ангелам, богочеловеку и Троичному Божеству, неизреченному в Своей непостижимой Сущности" . Попросту говоря, древние боги были объявлены бесами, но в их существовании никто не усомнился. А мелкие демоны природы и вовсе остались неизменными, сохранив, вероятно, даже прежние названия.

На основании народных рассказов можно даже составить примерные "портреты" всевозможной нечистой силы, с которой постоянно встречался традиционный человек.

Леший (лесной, лесовик, лешак и др.), например, являлся в образах обычного человека; старика, ковыряющего лапоть при свете луны; родственника или знакомого; человека огромного роста; человека в шерсти, с рогами; ягненка, оленихи, вихря на дороге. Он — хозяин лесов, живет в непроходимой чащобе. Если по лесу раздается эхо, значит, откликается леший. Очень любит сбивать людей с пути, а затем хлопает в ладоши и громко смеется.

Не менее вариативен и "моральный облик" лешего: он может представляться как добрым и честным простаком, так и страшным злобным людоедом. Лесовик неравнодушен в девушкам и женщинам, которых он норовит увести в свое жилище и даже взять в жены, особенно кем-то проклятых (желательно близкими родственниками). Вообще люди, проклятые или обруганные с упоминанием черта, находясь в лесу, становятся легкой добычей лешего. С другой стороны, леший может уберечь человека от хищных зверей, присмотреть за оставленным родителями ребенком. Он наказывает не выполняющего религиозный обет, но может на праздник зайти в гости к знакомому мужику или заглянуть в кабак выпить ведро водки. Но в любом случае контакты с ним представлялись сомнительными и опасными, а заручиться его помощью (например, в охотничьем промысле) можно только исполнив обряд, содержащий антихристианские действия (выстрелить в лесу в сторону церковного звона или в Св. Дары, унесенные за щекой после причастия, и т.п.).

Водяной (водовик, водяник, водяной дедушка и др.) — часто такой же черный и мохнатый, как и леший, но может являться ягненком, ребенком, собакой, селезнем, лебедем, рыбой и стариком. Живет он на дне глубокого озера или реки, в омуте, под водяной мельницей (мельников обычно подозревали в сношениях с водяным хозяином). По ночам, случается, вылезает на берег и чешет волосы; то же может делать и его супруга, безобразная водяниха (водяница). Водяному приносили жертвы самого разного рода — от животных (например, черной свиньи или ворованной лошади) до табака, который поморы на Русском Севере бросали в воду с бранью: староверы считали, что "табак и ругань как порождение "нечистого" должны были служить угодным ему подношением" . Поморы, кстати, верили, что и в море живет враждебный человеку дух — "морской сотан", мешающий промыслу и губящий рыбаков. Водяной, как леший, женолюбив и вообще склонен похищать людей, которые навсегда остаются в его подводных хрустальных чертогах.

Водяниху отчасти напоминает русалка, образ которой, впрочем, весьма варьируется по регионам. В значительной части северных районов вовсе не знают такого образа, а если знают, то представляют ее старой безобразной женщиной с отвислыми грудями, напоминающей лихачиху и не связанной с водной стихией. Более известный нам тип речной или лесной красавицы, чешущей волосы, чарующей мужчин и губящей девиц, распространен в Южной и Центральной России, а также на Украине. "С Троицыня дня, — пишет Т.А. Новичкова, — они выходят из воды, где живут постоянно, и вплоть до осени гуляют по полям и рощам, качаются на ветках развесистых ив или берез, ночью водят хороводы, поют, играют, аукаются друг с другом. Там, где они бегали и резвились, хлеб родится обильнее. Играя в воде, они путают рыбачьи сети, портят у мельников плотины и жернова, на поля насылают проливные дожди и бури. У заснувших без молитвы женщин русалки похищают нитки; полотна, разостланные на траве для отбеливания, развешивают на деревьях. Отправляясь в лес, запасались предохранительным средством от русалок — ладаном и полынью. Русалка встретится и спросит: "Что у тебя в руках: полынь или петрушка?" Скажешь "петрушка", русалка обрадуется: "Ах ты, моя душка!" — и защекочет до смерти, скажешь "полынь" — обиженно бросит: "Прячься тын!" — и пробежит мимо". (Характерный пример функционирования вегетативного кода модели мира: полынь (этимологически, вероятно, родственна глаголу "палить", т.е. "спаленная") связана с огнем, сухостью, горечью, соответственно — "верхней правой" стороной модели мира, потому защищает от русалки, связанной с влагой, женским началом, ночью, т.е. "нижней левой" стороной; в украинской традиции в роли "русалкиного" растения обычно выступает мята: если назвать ее, русалка зловеще отвечает: "Тут тебе и хата!")

"По происхождению русалки, — пишет Т.А. Новичкова, — дети, умершие некрещенными, или девушки-самоубийцы, утопленницы. <...> На множестве примеров Д.К. Зеленин в книге "Очерки русской мифологии" (Пг., 1916, переизд. М., 1995. — A.Ю.) доказал, что в народном мнении русалки — не просто души умерших, но души погибших неестественной смертью, убитых или самоубийц. К русалкам относили также исчезнувших когда-либо людей, проклятых матерями или украденных у них нечистой силой детей". Покойники, умершие "не своей" смертью, назывались "заложными". Это слово, как писал Д.К. Зеленин, в Вятской губ. звучало "заложенные" и происходило от древнего способа их погребения: их клали в овраги, закладывая кольями, досками, сучьями, в противоположность покойникам захороненным, т.е. зарытым в землю. В XVII — XVIII вв. их хоронили в больших ямах с сараем сверху, так называемых "убогих домах", "скудельницах", уничтоженных в 1771 г. Екатериной П. Захоронение и общая панихида происходили в Семик. О связи с заложными покойниками русалок и времен активизации последних — "русальной неделе" — речь еще пойдет в гл. 4.

Известны не только водяные, но и лесные, и полевые русалки. Последние водятся во ржи и напоминают другие женские демонические существа — полудниц. Это высокие красивые девушки в белом, которые бродят во время жатвы по полям и наказывают тех, кто жнет в полдень. Их мужской вариант — полевой (полевик) значительно менее симпатичен: "черен телом, как земля, глаза разного цвета, вместо волос — длинная зеленая трава, гол, на каждую деревню бывает по четыре полевика; по другим (поверьям) — является вместе с ветром, стоит, дует весь в белом, присвистывает. Жителям лесных зон полевик показывался маленьким уродцем, который может неожиданно выскочить из-за стога" . Мог принимать и другие образы: мужик на сером коне, человек в белом. Он водит, манит человека, гонит оказавшегося на меже поля.

Домовой (домовик, доможил, сусед, дворовик, хозяйнушко, дедок и др.) — домашний дух, черный страшный человек в шерсти, но может показаться и как женщина (его пара — кикимора), кошка, свинья, крыса, собака, теленок, серый баран, медведь, черный заяц (в связи с поверьями, что домовой — дух животного, заложенного в качестве строительной жертвы в фундамент дома); есть сведения о его змеиной природе.

Домовой — полезный дух: он помогает по хозяйству, предупреждает о грядущей беде. Душит или щиплет спящих; если при этом спросить: "к добру или к худу?" или "любя или не любя?" — отвечает, во всяком случае — дает понять. Женская пара домового — кикимора (впрочем, это название могло, вероятно, иметь и другие соотнесения, о чем свидетельствует общеизвестный эпитет "болотная"; болото в любом случае отсылает к нижнему миру воды и смерти). Она представлялась в виде крохотной безобразной старушки. "Это, — писал Е.Г. Катаров, — не особенно опасный дух, днем сидящий невидимкой возле печки, а ночью выходящий шалить и проказить; особенно любит она проказить с веретеном, прялкой, начатой пряжой. В некоторых местах Великороссии местопребыванием кикиморы считается курятник, где она вредит курам. Но против этого есть средство: нужно повесить под шестом лоскутья кумача или горлышко от разбитого глиняного умывальника, а еще лучше отыскать особый камень с природной сквозной дырой, который носит название "куричьего бога". Этот камень прикрепляют к насесту. Иногда, впрочем, кикиморе приписываются и добрые качества: она покровительствует прилежным и умным хозяйкам".


Обратная ссылка: https://mooncatmagic.com/raznoe/217/slavyanskaya-narodnaya-demonologiya/2192/

Элина Зорич

  • Глобальный модератор
  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 2037
  • Репутация: 1861
  • Элина Зорич Элина Зорич Элина Зорич Элина Зорич Элина Зорич Элина Зорич Элина Зорич Элина Зорич Элина Зорич
Re: Славянская народная демонология
« Ответ #1 : 27 Февраля 2020, 18:09:19 »
В Новгородской губ. был записан интересный обряд, в разной форме распространенный и в других регионах. При переезде в новое жилище домохозяин должен положить для домового в подполье целый небольшой хлеб и на него соли, да чашку молока. Приготовив это, хозяин ночью в одной сорочке идет в старый дом и говорит: "Кланяюсь тебе, хозяин батюшко, и прошу тебя пожаловать к нам в новые хоромы: там для тебя и местечко тепленькое, и угощеньице маленькое сделано". Без приглашения домовой не пойдет на новое место и будет плакать каждую ночь.

К своему домовому относились достаточно тепло — он приносил в дом благополучие. Ежегодно 28 февраля после ужина домовому кое-где оставляли на загнетке (ямка на печи для жара) горшок каши, обложенной горячими угольями. Известен и обряд умилостивения домового, связанный с жертвой петуха. "По русскому преданию, — писал А.Н. Афанасьев, — домовой бесится 30 марта, с ранней утренней зори до полночи, пока запоют петухи. В это время он никого не узнает из своих домашних, почему ночью боятся подходить к окнам, а скот и птицу запирают с солнечным закатом. Вдруг востоскуется домовой, рассказывают крестьяне, и злится так, что готов бы, кажется, весь дом сокрушить: лошадей забьет под ясли, собак перекусает, коров от еды отобьет, утварь всю разбросает, хозяину под ноги подкатывается; бывает с ним такая перемена или потому, что с весною спадает с домового старая шкура, или находит на него бешенство (чума), или захочется ему жениться на ведьме (курсив мой. — А.Ю.)". Чужой домовой считался лихим. От него следовало обороняться специальными заговорами. Оберегом от чужого домового считалась медвежья голова или сам медведь, которого водят по всем углам и шерстью которого окуривают дом. Этот обряд можно поставить в один контекст с предположениями ученых о связи медведя с Волосом, который, вероятно, покровительствовал мелким змеевидным духам, в том числе и домовым.

Известен, кстати, оберег и от лесного духа, в основе которого — магический защитный круг. На Страстной неделе в среду до рассвета хозяйка дома трижды обегала вокруг дома нагая, приговаривая: "Около двора железный тын; чтобы через этот тын не мог попасть ни любый зверь, ни гад, ни злой человек, ни дедушка лесной". Интересен выбор времени для обряда: Страстная неделя означает не только строгий пост и молитвенное сосредоточение накануне Пасхи, но и активизацию нечисти, как бы возбуждаемой к жизни символическим повторением страшных событий последней недели земной жизни Иисуса Христа; среда — "женский" день, благоприятный для сношений с нечистиками (как и хозяйка для этого предпочтительнее хозяина — ср. соотнесенность женского начала в модели мира), как и пятница, — дни с негативным значением и даже в мясоед постные; наконец, ночь до рассвета — заключительный этап начавшегося в полночь нечистого разгула; ночь, сверх того, также считалась "женским" временем, о чем подробнее речь пойдет в гл. 4.

Известен также банный дух (банник, байнушко), принимающий весьма неожиданные образы проезжего человека, старика, женщины, белой коровы, косматых людей. Бани вообще считались нечистыми сооружениями. В них не бывает икон и не делают крестов, зато часто гадают. В баню не ходят с крестом и поясом, они снимаются и оставляются в доме (то же делают женщины при мытье полов). Все, из чего моются — тазы, кадки, ушаты, шайки, ковши в банях, — считается нечистым. Нельзя пить воду в бане и из рукомойника, а последней даже споласкивать посуду. Естественно, что в бане обитало демоническое существо. Другие, как древнерусские навии, могли являться в ней. Они, вероятно, представляли собой злые, враждебные души мертвых. Название их выводится из древнерусского слова НАВЬ, означавшего мертвеца и воплощенную смерть. Это слово, видимо, восходит к древнейшему названию погребальной ладьи, на которой мертвые пересекали водное пространство, отделявшее этот мир от иного. Тот же индоевропейский корень мы видим, например, в заимствованном слове "навигация" — ср. лат. navia — "барка", "ладья". Эпидемия, случившаяся в 1092 г. в Полоцке, описана летописцем как нашествие невидимых навий на конях (видны были только конские копыта), которые рыскали по городу и "уязвляли" осмелившихся выйти из дому. Навий летописец приравнял к бесам.

В Страстной четверг (он же Чистый — накануне Пасхи) для навий топили баню и оставляли им на полу на ночь трапезу. Утром по птичьим следам узнавали, приходили ли "гостьи". Этот обряд описан в древнерусском поучении "О посте к невежам в понеделок второй недели". Представления о навьях известны и другим славянам. Например, у болгар нави — птицеобразные души умерших.

Жили "нечистики" и в других хозяйственных постройках (гу-менник, овинник, подовинник, рижный, являвшийся в виде бабы с ореховым кустом и свечкой, старика, журавля или человека в белом с волосами до пят), а также во дворе (дворовой, часто отождествлявшийся с домовым). Все они имели женские пары-соответствия.

Нечисть, кишевшую за пределами селения, возглавляли особые цари: Лесной, Морской, Водяной царь и др. К ним обычно обращались в заговорах. Известен восточным славянам и Змеиный царь, сопровождаемый бесчисленными змеями, которых он уводил на Воздвиженье зимовать в ирий (вырей) — теплую южную страну, рай, куда улетают птицы. Потому, возможно, в белорусском заговоре змеиного царя зовут Ир, а его царицу — Ирица.

Славяне в древности поклонялись упырям и берегиням. Первые, очевидно, это не те упыри-вампиры, нападающие на людей и животных, которыми, согласно поверьям, становились "заложные" покойники мужского пола — умершие неестественной смертью, колдуны, самоубийцы, дети, рожденные от нечистой силы или ею испорченные. Существует предположение, что древние "упири" — это души покойников, тела которых по каким-то причинам не были сожжены по славянскому обычаю. Потому души не нашли успокоения. Впрочем, это не более, чем гипотеза, основанная на предполагаемой этимологии слова: у= — префикс, означающий отрицание, плюс корень со значением огня; авторитетные специалисты эту этимологию не поддерживают. О берегинях известно не больше. Их название сближали с именем Перуна и со словом берег, функции неясны.

Существовало множество способов, как повстречать при необходимости ту или иную нечисть. Познакомиться и подружиться, например, с домовым, было довольно сложно. Вот что говорит описание, сделанное в середине XIX в. в Вятской губ.

Должно достать травы плакуна (которую собирают в ночь на Купала. — А.Ю.), но не с черным корнем, какой у него бывает обыкновенно, а с белым, и привесить его себе на шелковый пояс, потом взять озими, добытой с трех полей, завязать ее в узелок и привязать узелок к змеиной головке, которая должна висеть на гайтане (шнурок для нательного креста. — А.Ю.) вместо креста; должно вложить в одно ухо клочок козьей шерсти (которую особенно уважает домовой), а в другое — последний в порядке домашней пряжи клочок шерсти летнины, который крестьянка бросает, когда допрядает кудель, и который должно подобрать скрытно от всех домашних; потом должно перенадеть сорочку на ночь, т.е. на левую сторону, взять горшовик (тряпку, которой берут горячий горшок. — А.Ю.) и отправиться ночью в хлев, где, завязав глаза этим горшовиком, сложенным вчетверо, и затворив за собой дверь, должно сказать:

"Суседушко, домоседушко, раб к тебе идет, низко голову несет; не томи его напрасно, а заведи с ним приятство, покажись ему в своем облике, заведи с ним дружбу да сослужи ему легку службу".

Слова эти должно повторять до тех пор, пока не запоют петухи или пока не услышишь легкого шороха в хлеве. В первом случае вызывание должно отложить до другой ночи; во втором схватиться одной рукой за корень плакуна, а другой за змеиную головку и крепко держаться за них, что бы ни делал домовой: тогда последний покажется; если же вызывающий не успеет ухватить за гайтан или корень или выпустит их из рук, то домовой, схватив гайтан, порвет его и змеиною головкой застегает вызывающего до полусмерти.

Это описание заставляет подозревать змеиную природу домового: мы видим здесь змеиную головку, а также шерсть, с которой связаны заговорные змеиные цари (обычно сидят на черном руне).

Чтобы увидеть в бане черта, надо зайти в нее ночью и, заступив одной ногой за порог, скинуть с шеи крест и положить под пяту нога. Здесь перед нами намеренное вхождение в пограничную с антимиром, миром мертвых область, которую символизирует в традиционной модели мира порог (как и полевая межа и др.).

По данным из Архангельской губ., кто хочет видеть дворового, должен первый получить от священника по окончании пасхальной заутрени красное яйцо и взять из церкви свечу, с которой стоял у заутрени. Затем следует ночью, до петухов, взять в одну руку зажженную свечу, а в другую красное яйцо, и стать перед отворенной дверью хлева и сказать. "Дядя дворовой, приходи ко мне, не зелен, как дубравный лист, не синь, как речной вал, приходи таким, каков я, я тебе христовое яичко дам". Домовой (дворовой) выйдет, по виду совершенно подобный произносившему заклятие. Свидание с ним он требует сохранить в тайне, а иначе доведет болтуна до самоубийства или сожжет его избу.

Наконец, тот, кто хочет сойтись с лешим, должен также выполнить определенный ритуал приобщения к иному миру. Ключом оказывается осина, осмысляемая в рамках вегетативного кода модели мира как своего рода "антидерево", связанное с демоническим и потусторонним миром (ср. осиновый кол, вбиваемый в могилу ведьмы или "бродячего" покойника, а также предания о том, что Иуда удавился на "горьком древе" осине, отчего она все время дрожит). Итак, требовались две осины (четное число, связанное с "левой" стороной модели мира, с миром мертвых — ср. четное количество цветов, приносимых покойнику), причем не срубленные топором и не сломанные руками (отрицание естественного порядка вещей, т.е. "антипуть", ведущий к "антицели" — встрече с нечистым). Потому желающий сойтись с лешим должен отправиться в лес, срубить тупицей (тупым топором, предназначенным для колки дров, рубки льда или костей) сосну в обхват, но так, чтобы она при падении уронила две хотя бы небольшие осины. На эти осины следует встать, оборотясь лицом к северу, и сказать: "Лесовик-великан, пришел к тебе раб (имярек) с поклоном: заведи с ним дружбу. Коли хошь, так топеря же иди, а не хошь, как хошь" (Вятская губ.).

Лешего, как и домового, можно также увидеть, сидя под тремя составленными боронами, они состоят из множества крестов, потому нечистый ничего не может сделать с наблюдающим. Архангельский заговор на вызов лешего также сходен с заклинанием домового: "Дядя леший, покажись не серым волком, не черным вороном, не елью жаровою, покажись таковым, каков я". В Тотемском уезде Вологодской губ., как пишет Т.А. Новичкова, "против проказ леших писали прошения главному лесному хозяину на огромных листах бересты углем, их приколачивали к деревьям и не смели ни трогать, ни глядеть на них. Такие прошения писали те, кого леший обошел и завел в непроходимую чащу, кто потерял в лесу лошадь или корову"'.

До нас дошел пример одного такого "прошения", адресованного трем царям и написанного на бересте ("антиматериал", как и осина). Писали такого рода тексты справа налево (обыкновенно только начало, а остальное договаривали) в трех экземплярах, один привязывали к дереву в лесу, другой зарывали в землю, а третий бросали с камнем в воду. Содержание письма следующее.

"Пишу, царю лесному, царице лесной, с малыми детями; царю земляному и царице земляной, с малыми детями; царю водяному и царице водяной, с малыми детями. Уведомляю я вас, что у раба Божьего (такого-то) потерялась бурая (или какая) лошадь (или корова, или другая скотина, обозначить с приметами).Ежели найдется у вас, то пошлите, не мешкая ни часу, ни единой минуты, ни единой секунды. А как по-моему не сделаете, буду молиться на вас святому великомученику Божью Егорию и царице Александре".

После этого пропавшая скотина должна прийти сама на двор к хозяину (Ветлуга, совр. Горьковская обл.).

Итак, мы видели, что судьба представлений о персонажах различных уровней мифологической иерархии оказалась неодинаковой. Если культы высших богов были уничтожены огнем и мечом при христианизации Руси, то вера и поклонение более низким, малозначительным, неиндивидуализированным персонажам сохранились практически до настоящего времени. В результате синтеза, слияния в народном сознании языческих и христианских представлений, древние боги в некотором смысле сменили имена, совместившись с образами наиболее популярных христианских святых. Остатки мифологических представлений о менее значительных персонажах законсервировались в фольклоре, в обрядах и поверьях. Низшие уровни мифологической системы почти не подверглись изменениям. С поразительной устойчивостью они впитали в себя христианские представления, не изменив своей древней сущности. Показать, с одной стороны, истоки и механизмы проникновения новых идей, а с другой — вскрыть хотя бы в общих чертах проступающую сквозь них неизменную традиционную восточнославянскую модель мира — задача следующих глав.

Юдин А.Ю. Русская народная культура. Мифология восточных славян

Элина Зорич

  • Глобальный модератор
  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 2037
  • Репутация: 1861
  • Элина Зорич Элина Зорич Элина Зорич Элина Зорич Элина Зорич Элина Зорич Элина Зорич Элина Зорич Элина Зорич
Re: Славянская народная демонология
« Ответ #2 : 27 Февраля 2020, 18:10:10 »
Демонология народная — низшая мифология, система мифологических персонажей — демонов, духов, людей с демоническими свойствами.

Народная демонология затрагивает все сферы славянской традиционной культуры, объясняя все происходящее в мире влиянием демонов: атмосферные и природные явления (см. Духи атмосферные, Духи локусов), посмертное существование человека на "том свете" (см. Вампир, Дети некрещеные, Покойник ходячий, Таласм), хозяйственную деятельность и семейную жизнь (см. Ведьма, Вештица, Домовой, Духи домашние, Змея домашняя, Колдун, Стопак), судьбу человека (см. Доля, Орисницы), причины болезней и под.

После принятия христианства, когда языческие божества были провозглашены демонами, демонология народная пополнилась рядом персонажей высшей мифологии (например, Мокошь), но переход низших демонов в систему богов никогда не был отмечен. В качестве мифологических персонажей в демонологии народной выступает и ряд христианских святых (св. Люция, св. Параскева, св. Юрий и др.).

Основное ядро демонологии народной, сложившееся в праславянскую эпоху и общее для всех славянских традиций, развивалось и изменялось в последующие периоды, и этот процесс продолжается до сих пор. Изначальное диалектное членение демонологии народной и последующая эволюция сформировали современные этнокультурные ареалы: балкано-карпатский, полесский, севернорусский и др., со значительно отличающимися друг от друга мифологическими системами.

Основным элементом демонологии народной является мифологический персонаж, понимаемый как совокупность релевантных, устойчиво повторяющихся в традиции признаков и функций, скрепленных именем.

Славянские персонажи обладают разной степенью "мифологизации" — одни из них воспринимаются исключительно как демоны (например, черт, вампир, кикимора и под.), другие — как люди, наделенные демоническими чертами (колдун, кликуша, двоедушник и др.). В разряд мифологических персонажей включаются персонификации состояний человека и процессов, происходящих с ним (ср. поверья о духах болезней, судьбы, смерти), дней недели или месяцев (Пятница, Неделя, баба Марта и др.).

Объектами демонологии народной являются мифологические локусы (например, ирий, клад), а также природные явления, воспринимаемые как результат деятельности мифологических персонажей (например, вихрь, град, водоворот, залом и др.).

Среди названий персонажей выделяется слой мифологической лексики с неясной или трудно реконструируемой этимологией (мора, вампир, черт и др.), отражающей, по-видимому, наиболее древний этап номинации славянских демонов. Большая часть мифологических имен сложилась в относительно позднее время (XVI — XVIII вв.) и основана на следующих способах номинации:

    по месту обитания (ср.: рус. водянай, укр. водяник, пол. wodnik, словац. vodny clovek и др.),
    по времени появления (рус. полудница, с.рус. полуночница и др.),
    по внешнему виду (чеш. зеленый мужичек "водяной", рус. волосатик "черт", водяной и др),
    по функции: рус. лизун "домовой", укр. блуд, блудник "демон, сбивающий людей с дороги", бел. казытка "русалка" (от казытаць щекотать) и др.

Одна из особенностей народной демонологии — множественность наименований одного и того же мифологического персонажа, что связано с боязнью произносить имя демона, т. к. считается, что это одновременно является и его вызыванием. Этим обусловлено табуирование имени — замена "настоящего" имени демона на "безопасные" имена. Табуированные имена строятся:
на искажении первоначального фонетического облика слова, перестановке или усечении слогов (ср. рус. модовейко вместо домовейко — "домовой", Анциболот вместо Антихрист "черт" и др.),

    на назывании демона "задабривающими" именами и деминутивами (ср. рус. добруха лихорадка, домоседушко домавой и др.), а также именами собственными (ср. рус. Антип, укр. Антипко, Грицко черт’),
    на определениях, подчеркивающих опасность демона и принадлежность его к "иному" миру (ср. рус. диконькой, ворог "леший"; вражонок, худой дух, луканьна, "черт" и др.),  а также
    на заимствовании лексем из других языков (ср. укр. босорканя, словац. bosorka "колдунья" из венгер. и др.).

В демонологии народной существует комплекс характерных признаков, маркирующих внешний вид и ипостась мифологических персонажей. Для одних персонажей характерен антропоморфный облик (в.слав, ходячий покойник, ведьма, колдун, русалка, з.слав, и ю.слав. мора, юслав. вештица и др.), для других — зооморфный (о.слав. змея домашняя, волколак, ю.слав. хала и Др.), третьи персонажи представляются невидимыми или имеют вид неясных атмосферных явлений (о.слав. вихрь, укр. блуд и др.). Некоторым персонажам приписывается облик человека с зооморфными чертами — рогами, копытами, хвостом, крыльями, перепончатыми лапами, куриными ногами и пр. (например, рус. водяной — человек с коровьими копытами).

Характерная черта мифологических персонажей — способность изменять свой облик, оборачиваться человеком, животным или предметом, поэтому большинство демонов имеет несколько обличий, меняющихся в зависимости от ситуации (например, ю.слав. змеи летающий и в-., з.слав. змей огненный в воздухе имеют вид змея, а на земле — человека).

Народная традиция приписывает демонам половые различия (в.слав. русалка, пол. богинка, з.укр. перелестница и др. имеют вид женщин; рус. леший — мужчин, возрастные характеристики (рус. домовой или леший часто представляются стариками, полес. русалки — девочками или девушками и т. д.), национальные или социальные признаки (в.слав. черт часто предстает в облике немца, поляка, еврея, а также пана, барина).

Демонология выделяет ряд важных особенностей в облике персонажа, указывающих на его принадлежность к "иному" миру: телесные аномалии (хромота, горбатость, слепота, кривизна, беспалость, отсутствие спинного хребта, волос, уха; а также избыточность органов — два ряда зубов, две макушки, гипертрофированные части тела, волосатость, лохматость; слишком большой или слишком маленький рост и т. д.); особенности одежды (отсутствие одежды, обуви, рваная или грязная одежда, лохмотья, шляпа, венок, покрывало, пояс или его отсутствие, кафтан с золотыми или стеклянными пуговицами, мундир военного, лесничего и пр.); цветовая характеристика — наиболее значимыми цветами для демонологии народной являются красный (ср. красную одежду у рус. домового, в.слав. и з.слав. водяного, з.слав. карликов, хорв. тинтилина, ю.слав. вампира и др.), белый (в частности, белые рубашки  — отличительная черта полес. русалок), черный (черный цвет характеризует в.слав. черта и др.), реже — зеленый (зеленые волосы у в.слав. русалок, борода у в.слав. водяного и пр.), синий (у рус. лешего кровь синего цвета) и др. Отличительным признаком принадлежности персонажа к потустороннему миру является пестрота (ср. пеструю одежду з.слав. карликов, о краску о.сла в. змеи домашней, ю.слав. змея летающего и т. д.).

Облик демона часто дополняется характерными атрибутами, с которыми он обычно появляется: коса, серп, хлыст, кочерга, ступа, веретено, валек для стирки белья, гребень, трость, музыкальный инструмент и др.

В славянской демонологии народной взаимоотношения между персонажами, а также иерархия внутри одного класса персонажей выражены довольно слабо. Случаи, когда разные персонажи связаны одной сюжетной линией, в славянской традиции относительно немногочисленны. Ср., например, балкано-карпатский сюжет о демонах — предводителях градовых туч (см. Хала) и борьбе с ними персонажей — облакопрогонников, а также з.укр. мотив погони лесного демона чугайстера за женскими персонажами нявками, рус. былички о борьбе банника с овинником, о неприязни домового и водяного и др. Чаще встречаются представления о семейных отношениях персонажей (ср. в.слав. поверья о семье домового, лешего, о брачных отношениях между водяным и русалками; з.слав. былички о семьях карликов и пр.), а также такая характеристика, как одиночность/множественность появления персонажей (ср. с.рус. представления о шуликунах как о демонах, появляющихся стаями; з.укр. поверья о женских демонах витреницах, группами танцующих на полонинах; полес. рассказы о хороводах русалок; пол. былички о богинках, появляющихся группами; луж. представления об общественном устройстве жизни карликов и др.).

Иерархичность внутри одного класса демонов, т. е. деление на старших и подчиненных, в демонологии народной проявляется спорадически даже в рамках одной традиции. Например, в одних рус. и бел. поверьях признается существование у леших царя, а также старшинства в зависимости от типа леса, в котором они обитают, а в других этот признак отсутствует.

Важной чертой славянских демонов является их генезис:
происхождение из душ предков (в.слав. домовой, о.слав, змея домашняя);
из душ грешников, самоубийц, умерших до вступления в брак, во время родов, некрещеных детей, выкидышей, людей, похороненных с нарушением ритуала, и других видов "заложных" покойников (о.слав. вампир, в.слав. русалка, рус. кикимора, серб, караконджул и др.);

    людей, проклятых родителями (рус. леший);
    принесенных в строительную жертву (ю.слав. таласм);
    людей, родители которых нарушили правила принятого поведения, — зачали ребенка в период запрета на половое общение, неправильно вели себя в церкви, во время беременности ели запрещенную пищу (з.укр. ведьма, опырь, пол. мора, ю.слав, вампир и др.);
    людей, родившихся с аномалиями (с двумя рядами зубов, в кровавой сорочке, как з., ю.слав. мора, ю.слав. вештица, з.слав, вампир);
    родившихся в результате сожительства женщины с демоном (укр. волколак, ю.слав. змей летающий, вампир и др.);
    специально выращенных (о.слав. дух-обогатитель);
    ставших мифологическими персонажами в результате колдовства (в.слав, волколак) и др.

Элина Зорич

  • Глобальный модератор
  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 2037
  • Репутация: 1861
  • Элина Зорич Элина Зорич Элина Зорич Элина Зорич Элина Зорич Элина Зорич Элина Зорич Элина Зорич Элина Зорич
Re: Славянская народная демонология
« Ответ #3 : 27 Февраля 2020, 18:10:41 »
В народной демонологии выделяется ряд локусов, которые связаны с постоянным или временным пребыванием мифологических персонажей. Обычно это места, пограничные с "иным" миром или осмысляемые как потусторонние и связанные с пребыванием там душ умерших. В доме такими локусами являются порог, печь и запечье, печная труба, подпол, чердак, угол. Из хозяйственных построек наиболее маркированы хлев и баня, а также периферия усадьбы — мусорная куча, место рубки дров. Среди природных пространств выделяются лес и отдельные деревья (кривые, одиноко стоящие, сухие), особенно дуб, верба, бузина и др. растения (например, болг. самовилы появляются в местах цветения растения росена). Местами пребывания демонов считаются также поле, водоем, гора, туча, а также различные виды границ — межа, дорога, перекресток, мост и т. д. Характерной чертой многих слав, демонов является сезонная смена локусов, что связано с представлением о возвращении на землю душ умерших в определенные календарные даты. Ср,, например, поверья о том, что рус. леший, в.слав, русалки, пол. богинки, ю.слав. самовилы находятся на земле лишь в весеннелетний период, а на зиму уходят на "тот свет" — в воду, могилы, под землю и др. локусы нежилого пространства.

Наиболее характерными путями проникновения мифологических существ из загробного мира на землю и обратно являются растения, водные пространства, в частности колодец, водоворот и омут, а в доме — окно, порог, дымоход.

В народной демонологии четко отмечено время появления и активности мифологических существ. В сутках это ночь и особенно период с полночи до первых петухов, считающийся временем разгула нечистой силы, а также утро до восхода солнца и вечер после заката. Часто в поверьях отмечается связь активности демонов с фазами луны (в лунные ночи появляются на берегу з.слав. богинки, в.слав, русалки и т. д.). Реже как опасное время выделяется полдень. Ср. в.слав., з.слав. поверья об активности в это время полевых демонов, в частности полудницы. В годовом цикле мифологически маркированными являются "переломные" периоды, связанные с днями летнего и зимнего солнцестояния (в календаре совпадающие с купальско-троицким и святочным периодами), время цветения злаков, а также некоторые календарные даты, например, день св. Люции, Юрьев день, Благовещенье, Пасха и др. Активность нечистой силы может связываться с периодами непогоды ("воробьиной" ночью, бурей, выпадением града).

Наиболее существенным элементом мифологического персонажа, формирующим его образ и обеспечивающим ему устойчивость в традиции, является набор функций и действий, приписываемых тому или иному демону. Среди них выделяются действия, направленные на человека и его мир, как вредоносные, так и попечительные, а также действия, которые характеризуют поведение и привычки самого персонажа.

В перечне действий демонов, направленных на причинение вреда человеку, наиболее распространенными являются:
умерщвлять человека (убивать, топить, выпивать у него кровь, сдирать кожу, съедать и т. д.);
вредить здоровью человека (насылать на него болезни, порчу, укорачивать его жизнь, вселяться в человека и мучить, душить по ночам, бить и пр.) — на это направлена деятельность большинства демонов;

    вредить семейной жизни и хозяйству (вызывать несчастья, разлад в семье, подменивать детей, вступать в половую связь с людьми, отнимать урожай, "спор", молоко у коров, насылать болезни на скот, мешать в работе, портить вещи, уничтожать богатство, насылать насекомых и т. д.);
    глумиться над человеком (пугать, заманивать в непроходимые места, сбивать с пути, преследовать, мерещиться, заставлять совершать ошибки и т. д.);
    воздействовать на природу и стихии (вызывать град, вихрь, наводнения, засуху, съедать и красть светила, изменять ландшафт и пр.).

В перечне положительных действий, приписываемых демонам, выделяются следующие:

    воздействовать на жизнь человека (обеспечивать "правильный" уклад всей жизни, наделять долей, удачей, здоровьем, детьми, профессиональным мастерством, предвещать будущее и пр.);
    воздействовать на хозяйство (обеспечивать богатство, урожай, здоровье и плодовитость скота, нянчить детей, помогать в домашних делах и пр.);
    защищать человека и его мир (от других демонов, болезней, зверей, природных явлений).

В группе действий мифологических персонажей, характеризующих их самих, наиболее существенными являются следующие:

    речевое и звуковое поведение демонов (заумь и глоссолалия, ритмическая организация речи, пение, хохот, плач, свист, вой, стон, стук, хлопанье в ладоши и т. д.);
    знаки и следы их присутствия (светиться, поднимать ветер, оставлять после себя мокрое место, выжженное пространство, неприятный запах и т. д.);
    типичные занятия и образ жизни (семейная жизнь, взаимоотношения с другими персонажами, склонность к определенным видам пищи, хозяйственная деятельность — стирка, подметание, прядение, шитье, плетение лаптей;
    игры, танцы, расчесывание волос, купание и пр.);
    способы перемещения в пространстве (бег, полет, езда на колесе, верхом на человеке и т. д.).

Основной перечень мифологических функций, формирующих образ персонажа, является общим для всей славянской демонологии, что свидетельствует о генетическом единстве славянской мифологии. Но одна и та же функция в разных традициях может приписываться различным персонажам. Например, мотив "демон обменивает человеческого ребенка, оставленного без присмотра, на своего безобразного детеныша" на Рус. Севере связан с образом банника или обдерихи, на укр. Карпатах приписывается поветруле или дикой бабе, в пол. традиции — богинке или мамуне, а у лужичан — карликам.

В демонологии важное место занимают способы коммуникации человека с мифологическими персонажами, регулирующие его отношения с потусторонним миром:

    различные формы задабривания демонов (почитание, вежливое обращение, кормление, жертвоприношение, кумление и т. д.);
    обереги и способы нейтрализации (распознавание демонов, соблюдение запретов и предписаний при контакте с ними, выполнение охранительных действий и обрядов, использование заговоров и др. текстов, апотропеических предметов и растений и др.);
    инициация контакта с демоном (вызывание, приглашение, заключение договора, выращивание и содержание у себя в качестве помощника и т. д.).

Объектом воздействия мифологических персонажей, прежде всего, является человек и его мир (семья, хозяйство, скот, урожай), однако в демонологии выделяется ряд объектов, которые наиболее уязвимы для демонов. Прежде всего, это

    люди, находящиеся в "переходном" состоянии (беременные, роженицы, новорожденные, молодожены, умирающие, а также души умерших), нарушители ритуальных запретов и предписаний (выполняющие работу в неурочное время, провоцирующие контакт с демоном своим неправильным поведением и др.),
    а также представители определенных профессий, обладающих "пограничным" статусом приближающих их к потустороннему миру (музыканты, пастухи, мельники, строители, кузнецы и др.).

Под воздействие демонов попадают животные и растения в период плодоношения, а также жизненно важные для человека виды хозяйственных работ (пахота, сбор урожая, ткачество, животноводство и т.д.).

В сферу воздействия мифологических персонажей входят стихии и природные явления: демоны поедают и крадут светила, доят месяц, вырабатывают град и разносят его в тучах, являются причиной ветра, вихря, засухи, ливней, заморозков, миграций животных, эпидемий и т. д. В восточнославянской традиции демоны могут считаться покровителями различных пространств — дома, леса, водоема, поля, межи и т. д., в пределах которых они являются безраздельными хозяевами всего живого и неживого.

Набор персонажей, составляющих мифологическую систему в отдельных славянский традициях, определяется, с одной стороны, родством этих традиций и наличием общих персонажей, восходящим к праславянским инвариантам (ср., например, образ о.слав. вампира), а с другой — последующим самостоятельным развитием этих традиций, повлекшим изменение многих мифологических образов (ср., например, ю.слав. и в.слав. варианты образа змея летающего), заимствованием элементов из соседних неславянских мифологий (например, з.слав, карлики), забвением и разрушением отдельных образов. В результате этих процессов в настоящее время отдельные славянские демонологические системы обладают своими особенностями, например, доминирование атмосферных демонов и связанных с ними сюжетов в ю.слав. демонологии и сравнительно слабое развитие подобных образов в в.слав. демонологии; развитие под угрофинским влиянием ряда в.слав, образов духов-"хозяев" локусов и их отсутствие в других слав, традициях.

В число источников, содержащих сведения о демонологии, входят тексты различных жанров: поверья, былички, легенды, заговоры, загадки, пословицы, проклятия, формулы устрашения детей, обряды, в том числе с участием ряженых, игры, а также лексика и фразеология, описывающие различные природные сферы, в том числе: метеорологическая и астрономическая терминология (ср., например, полес. название белемнита чертов палец), зоологическая и ботаническая (ср. рус. чертополох и др.), а также топонимическая терминология (ср. названия долин и возвышенностей.

Е. Е. Левкиевская

Элина Зорич

  • Глобальный модератор
  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 2037
  • Репутация: 1861
  • Элина Зорич Элина Зорич Элина Зорич Элина Зорич Элина Зорич Элина Зорич Элина Зорич Элина Зорич Элина Зорич
Re: Славянская народная демонология
« Ответ #4 : 28 Февраля 2020, 07:44:11 »
Персонажный состав народной демонологии

Если попытаться систематизировать (или в какой-то степени упорядочить) персонажную сферу восточнославянской демонологической системы, то она может быть представлена в виде некоторой последовательности мифологических персонажей, расположенных на условной шкале между крайними точками оппозиции "человек" — "нечеловек" (демон).

Класс живых людей
Ближе всего к полюсу "человек" на этой шкале располагаются:

•  мифологические образы людей, имеющих (временно или постоянно) некие сверхъестественные способности (например, люди, обладающие "урочливым" взглядом; умеющие гадать, ворожить, лечить, обезвреживать порчу; люди, владеющие секретами мастерства; то есть это так называемые знающие — пастухи, плотники, гончары, кузнецы, мельники, коновалы, музыканты и т.п.);
•  затем следуют образы людей, ставших жертвами воздействия нечистой силы (бесноватые, одержимые, кликуши, юродивые). Далее на шкале от полюса "человек" к полюсу "нечеловек" располагаются:
•  люди, на время похищенные нечистой силой, подчиненные ею, или превращенные в животных (подменыши, пруклятые дети, невидимые, оборотни, вовкулаки и т.п.). Ближе всего к полюсу "демоническое существо" находятся:
•  образы людей-"двоедушников", обладающих, по народным представлениям, второй, "демонической" душой (например, персонажи карпатской мифологии: змора, босорканя, планетник, чернокнижник), а также те, кто
•  сознательно вступил в связь с нечистой силой и, благодаря этому приобрел явные демонические свойства (ведьмы, колдуны, знахари, волшебники, чародеи и т.п.).

Класс умерших людей
До сих пор шла речь о живых людях. Следующий пункт на обозначенной шкале занимает класс умерших людей. Из числа этих образов ближе всего к полюсу "человек" находятся:

  •  души умерших родственников (вспоминаемых еще по их конкретным именам) или праведных родителей-предков, которые посещают свои земные дома в особые поминальные дни. Наоборот, ближе к демонологическому полюсу стоят:
  •  вредоносные "заложные" покойники (самоубийцы, умершие колдуны и ведьмы, "ходячие" покойники, разного рода призраки и приведения).

Следующую группу образуют персонажи (обладающие вполне определенными демонологическими признаками), генезис которых, по народным представлениям, отчетливо связывается с категорией душ умерших людей (вампир, домовой, русалка, умершие некрещеные дети и др.).

Класс демонов
Наконец, к полюсу "демон" приходится отнести все многообразие мифических образов нечистой силы, структуру которых удобнее всего представить, исходя из главных (профилирующих для каждого мифологического персонажа) функциональных признаков. Так, для восточнославянской традиции наиболее актуальными и основными представляются следующие группы персонажей:

  •  Духи-"хозяева" дома и дворовых строений (домовая змея, дворовой, банник, овинник, гуменник, рижник и т.п.);
  •  Духи-"хозяева" природных локусов (леший, водяной, полевик, болотник, омутник, межевик, горная хозяйка и т.п.);
  •  Духи болезней, эпидемий, смерти (лихорадка, оспа, чума, икота, ворогуша, трясовица, крикса, весенница, горячка, испуг, холера, пострел, коровья смерть, белая баба, смерть и много др.);
  •  Духи, олицетворяющие беду, несчастье (недоля, злыдни, памжа, притка, лихо одноглазое и др.);
  •  Дух-обогатитель (мифологический персонаж, который служит "знающему" человеку, обогащая его или помогая в хозяйстве на условиях особого договора);
  •  Мифологические персонажи-"пугала", которыми люди запугивают детей (бабай, бадай, бомка, бука, кока, рохля и др.);
  •  Мифологические персонажи-пресонификация времени (полудница, ночница, полуночник, Пятница Среда, святочные духи и т.п.);
  •  Мифологические персонажи, вредящие роженицам и новорожденным (ночница, крикса, бессонница, сорока-вештица, удельница и т.п.);
  •  Дух-любовник, змей, летающий к женщинам;
  •  Духи-охранители кладов.

Особняком в этой системе стоит образ черта (беса), который свободно может замещать почти любой демонологический образ, выступая в роли обобщенной (родовой) фигуры для обозначения любых персонажей нечистой силы.

Слабо разработаны в восточнославянской мифологии образы, связанные с функцией наделять новорожденного судьбой (либо предсказывать ему будущее). В этой роли в украинских поверьях выступает женский мифологический персонаж — "Доля". Что же касается способности угадывать судьбу новорожденного, то она приписывается в восточнославянской демонологии бабам-повитухам или случайным "дорожным" людям, прохожим, странникам, нищим.

В энциклопедическом словаре М. Н. Власовой "Русские суеверия" (М., 1998) вся персонажная система русской демонологии описывается примерно в пятистах словарных статьях, однако все многообразие этих (по-разному именуемых) образов можно свести к сравнительно небольшой группе персонажных типов (чуть более 20-ти); в то же время список наименований конкретных образов (вместе с их локальными вариантами) приближается к тысяче теминов.

Важно при этом учитывать, что в персонажную систему входят как главные, наиболее популярные, четко оформленные, подробно разработанные образы, так и ряд невнятных, размытых, слабо индивидуализированных, с неясным (или малочисленным) набором признаков мифологических персонажей, находящихся на периферии круга демонологических поверий. Ср., например, узко локальные представления об изгоняемой во время жатвы из хлебного поля мифической бабе (именуемой как баба горбатая, бабушка, баба в красном платке, пожиналка), зафиксированные в сев. р-нах Псковской обл. (Лобкова 2000, с.59—63).

Часто не имеют определенного персонажного статуса, но входят в состав демонологической системы такие образы, как ветер, вихрь, градовая туча, падающая звезда и др. природные явления; наделенные демоническими признаками образы животных (как реальных, так и мифических): летучая мышь, ласка, волк, медведь, уж, лягушка, кукушка, белая змея, василиск, индрик, стерляжий царь и др. Приходится также учитывать образы мифических существ, характеризующихся всего одной-двумя функциями (дух, пугающий по ночам; мифологический персонаж, преследующий человека в виде животного-оборотня; дух, сидящий в колодце; духи, пребывающие в солнечном луче; духи, появлявшиеся в виде блуждающих огоньков; стерегущие клад и т.п.).

Наконец, к сфере "низшей" мифологии традиционно причисляются отдельные повествовательные элементы, не соотносимые напрямую с конкретными мифологическими персонажами, но осмысляемые как устойчивые мотивы, принадлежащие к области народной демонологии (т. е. так или иначе связанные с деятельностью нечистой силы): например, поверья о "живых" кладах, о чудесных свойствах цветка папоротника, "неразменном рубле", святочных гаданиях, о прорастании чудесного растения на могиле человека и т.п.

Виноградова Л. Славянская народная демонология.

Eliz

  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 3509
  • Репутация: 1290
  • Eliz Eliz Eliz Eliz Eliz Eliz
Re: Славянская народная демонология
« Ответ #5 : 13 Марта 2022, 01:32:50 »
Духи болезней, эпидемий, смерти (лихорадка, оспа, чума, икота, ворогуша, трясовица, крикса, весенница, горячка, испуг, холера, пострел, коровья смерть
Коровья смерть- злое существо в облике женщины, убивающее коров. Это старуха в белом саване или отвратительная женщина с руками-граблями, иногда - образ скелета животного. Коровья смерть обладала способностью обращаться в различных животных (преимущественно чёрного цвета). По поверьям, сама она никогда в село не заходит, "а всегда мужики завозят её с собой". Чтобы изгнать коровью смерть женщины совершали обряд (опахивание села). Женщины и девушки собирались ночью, босые, в одних белых рубахах, с распущенными волосами. Впрягались в соху и проводили ею борозду вокруг всей деревни. На перекрёстках прочерчивали крест, а под конец опахивания зарывали в землю кошку, собаку или чёрного петуха. Коровья смерть особенно опасна в конце зимы, 18 февраля, в день Агафьи Коровницы.

"У меня в померкшей келье — Два меча. У меня над ложем — знаки Черных дней. И струит мое веселье Два луча. То горят и дремлют маки Злых очей".