Входи в мой дом, о, Люцифер, мой гость...

Входи в мой дом, о, Люцифер, мой гость,
Стоящий, словно сумрак, у порога.
Ты пренебрег служением у Бога;
Тебя боятся, так уж повелось.

Наперекор всему — входи в мой дом,
Сядь у огня, уставший серый странник.
Ты увенчал свой путь звездою ранней,
Когда слепящий свет царил кругом.

Ты подарил познаний дивный плод,
Позвал в далекий мир, в чужие дали.
Тебя за это трусы проклинали,
Чурался в суеверии народ.

Да, ты жесток, но мудр и горделив,
Ты никому не друг, суровый гений,
И муки первых тягостных сомнений
Остались живы, дух твой закалив.

Ты волен и от зла, и от добра,
И нет закона для твоей свободы.
Летят, как стрелы, вдаль земные годы,
Но для тебя мы созданы вчера.

Закрыв все двери, люди ждут тебя,
Зовут, открыть засов тебе не смея,
И просят, подлый нрав в себе лелея,
И вожделеют, душу жадностью губя,

Винят тебя, свободный гордый Дух.
Когда в их доме тесно и темно,
Хотят украдкой выглянуть в окно,
Заранее поверив в свой испуг,

Страшась запретных тайн и новых слов.
Тебе присвоен грех людского рода,
Все зверства тьмы. Они, себе в угоду,
Вручили Сатане земное зло,

Отдали зверя, скрытого в сердцах,
Посмели свой позор сравнить с тобою,
Кичась же предназначенной судьбою,
Скрывают божьей кары смутный страх.

Мне ничего не нужно, Люцифер,
Я не хочу ни золота, ни мести,
И поклоненью нет отныне места —
Ты презираешь царствие химер.

Смеешься ты над тем, кто, жалкий раб,
Выпрашивает милости у мрака
И душу, как приманку для собаки,
Сулит отдать, когда придет пора.

Свободный сам, ты презираешь слуг.
И счастлив тот, кто, сам в себя поверя,
Для гордости и воли Люцифера
Откроет ложных снов порочный круг.

Входи в мой дом с почетом, словно друг!

Автор неизвестен.


Обратная ссылка: https://mooncatmagic.com/poeziya/68/ezotericheskie-stikhi/259/

Где бездонная топь, вековые дубы,
Не услышит никто ни шагов,ни мольбы,
Где трава-мурава берегами растет,
Там на помощь к тебе только чудо придет.

На полянке стоит пень сгоревшей сосны.
Ни следов,ни дорог, только птицы слышны.
Ветки низко к земле распростер старый дуб,
Словно хочет закрыть низкий кривенький сруб.

Домик - крыша во мху, ставни сгнили давно,
Только светит в ночи одиноко окно.
Там колдунья живет молода и вольна.

Лес ей силу дает и защиту для сна.
У земли же взяла всех цветов красоту,
Но обходят ее как всегда за версту.
О колдунье о той злая слава слывет,
Потому-то она одиноко живет.

Знает тайны всех трав, зелей и ворожбы
И спасет, коль придешь, от злодейки судьбы.
Филин ухнет в ночи, всхлипнет топь, вспыхнет газ,
Не поднимет она колдовских своих глаз.

В них и омут и ночь, и сильнейший магнит,
Но она никого не зовет, ни манит.
Ждет любимого, но... нет таких смельчаков,
Кто любить и ценить ту колдунью готов.

Е. Житникова

Всадник ехал по дороге,
Было поздно, выли псы,
Волчье солнце — месяц строгий —
Лил сиянье на овсы.

И внезапно за деревней
Белый камень возле пня
Испугал усмешкой древней
Задремавшего коня.

Тот метнулся: темным бредом
Вдруг ворвался в душу сам
Древний ужас, тот, что ведом
В мире только лошадям.

Дальний гул землетрясений,
Пестрых тигров хищный вой
И победы привидений
Над живыми в час ночной.

Очи круглы и кровавы,
Ноздри, пеною полны,
Конь, как буря, топчет травы,
Разрывает грудью льны.

Он то стелется по шири,
То слетает с диких круч,
И не знает, где он — в мире,
Или в небе между туч.

Утро. Камень у дороги
Робко спрятал свой оскал,
Волчье солнце — месяц строгий —
Освещать его устал.

На селе собаки выли,
Люди хмуро в церковь шли,
Конь один пришел весь в мыле,
Господина не нашли.

Николай Гумилёв

Камин, коньяк не очень терпкий,
Горящих дров негромкий треск,
Царит за дверью холод крепкий,
В замерзших стёклах лунный блеск.
Часов напольных бой курантов
Нарушил грозно тишину,
Хрусталь бокалов, как брильянты,
Являет света глубину.
Мой собеседник – странник вечный,
Звезда, упавшая с небес,
Покинув Путь далёкий Млечный –
Передо мною главный Бес.
Неспешно с пальца вдруг снимает
Он Соломоново кольцо,
Свой умный взгляд в меня вонзает,
Глазами жжёт моё лицо.
«Я развлекал тебя годами,
Храня надёжною рукой,
Пора тебе вперёд ногами,
И с лёгким сердцем на покой!»
 «Как много слов! Как много лжи и фальши!
Я – негодяй... Позорный приговор.
Но вы пришли, желая знать, что дальше,
Так s’il vous plat, начнём наш разговор.
Ах, господа, не стройте эти рожи,
Садитесь в круг, и Бог вам всем судья.
Он всё поймет, как понимаю я,
И дай вам сил понять всё это тоже.
Я вижу вас четыре человека.
Что ж, хорошо, я не люблю толпу
И суету конца-начала века.
Ну хватит "слов" - пожалуй я начну.
Я – Люцифер. Затасканное имя.
Зелёный фрак да бледное лицо.
Я превращаю честных в подлецов,
Чтобы потом же поквитаться с ними...
Какая чушь! Презренный водевиль!
Но не затем прошли вы столько миль,
Чтобы услышать то, что было всюду.
И потому я всё-таки не буду
Вас утомлять рассказами о том,
Как был я птицей, лошадью, котом,
Лишь по причине, что я ими не был.
Как не был Бог мне, в сущности, отцом.
Я на него лишь смахивал лицом,
И это всё! Ни капли больше сходства.
И нет во мне той злобы и уродства.
Всё это бред. Который я терплю.
А что до Бога? Я его люблю,
И он к тому же это не скрывает.
Но только так, похоже, не бывает,
И потому я проклят и забыт.
И не "Отцом", а, извините, вами!
Так как, прикрывшись хитрыми словами,
Вам удалось себя же обмануть
И позабыть всё то, что было мною.
Как и те дни, когда одной судьбою
Мы были вместе связаны на век!
Когда весь мир – как детская игрушка!
Плечо к плечу да солнце на губах!
И целый мир был у меня в руках -
Зелёный сад, хрустальные дома
И плоскость света без конца и края,
Где вы со мной, танцуя и играя,
Мечтали лишь о вечных небесах...
Но окрылённые, свободные, нагие,
Вы испугались тех, кто наверху
И сочинили эту чепуху!!!
О прегрешении, падении из рая.
И что теперь? Вы проданы врагу.
А я уже так больше не могу.
Любовь моя! Единственные дети!
Я вас любил сильнее всех на свете,
Но вы ушли, в ту ледяную ночь.
О, как хотел бы я вам всем помочь,
Но не могу подняться даже с кресла.
В моей душе всё сморщено зимой
И сей тюрьмой космического века,
Где я сижу под властью человека,
И иней белый как полночный вор
Лишь покрывает мой холодный двор...
Удивлены? Считаете, что лгу?
Да я б того не пожелал врагу!
Я УМИРАЮ! Больно, как под пыткой!
А мир смеётся шоколадной плиткой,
Иль вдруг меня же хочет почитать?!
Но "сатанисты"... Как мне наплевать
На вашу преданность! Вы, жалкие рабы,
Вы недостойны даже смоли ада!
Кривляйтесь в муках с воплями «Не надо!» -
Я не услышу вашего вранья!
И пусть со всех пространств воды и суши
Плач убиенных вами в ваши души
Проникнет так, чтоб каждый Божий миг
Вы, задыхаясь, слышали их крик!
 «Так кто же ты?» – Я понял ваш вопрос.
Я – арлекин. Любительница роз.
Лишённый пола, общества и ласки.
Вам всем давно известны мои маски,
Но каждый день вы жаждете меня!
Уйдя в себя иль попросту скучая,
Вам всем порой так хочется от рая
Отворотить лукавое лицо
И, спрятав обручальное кольцо,
Пойти искать случайного объятья.
Мои друзья, к чему эти проклятья?
Как я сказал, вам Бог один судья,
Но вы, боюсь, такие же, как я.
Свободы бы!.. Вот то, чего вы ждёте.
Забыть про всё и в омут с головой.
Чтоб каждый день – шампанское рекой,
Иль страсти пир – на это вкусы разны.
Обнажены! Губительны! Заразны!
Вы – торжество! Беспечный легион!
Какой-то там грех? Виват Армагеддон!
Мы все живём похожими мечтами.
Но не затем я здесь общаюсь с вами,
Чтоб искусить или свернуть с тропы.
Всё уж давно во власти у толпы,
И тропы все уж пройдены подавно.
Всё – суета: религия и трон,
Всё энный век как не имеет званья,
И потому в предчувствии прощанья
Я лишь хочу, чтоб кто-нибудь из вас
Поцеловал меня в последний раз...»
...
Забрезжил свет, исчезли с пола тени.
Всё тот же мир – подъезды и сирень.
Апостол-утро начинает день,
И всё опять волнующе и ярко.
Лишь в том саду, где скоро будет жарко,
И где той ночью вёлся разговор –
Четыре тела в позах бездыханных
С печатью смерти на открытых лбах
Лежат вокруг следов каких-то странных
С какой-то странной влагой на губах.

Из интернета.

Какая расточительная нежность
И щедрость ласк, и океан любви…
Украдены покой и безмятежность,
Но, все игра и ты сказал: «Лети!»

Вот я стою пред зеркалом, нагая,
С улыбкою Джоконды на губах.
Я понимаю, мне не надо рая,
Обещанного кем-то на словах.

Встряхнувши, словно гривой, волосами,
Я оседлала верную метлу.
Ищите вечный рай, мои драгие, сами.
И наплевать на то, что мне гореть в аду.

Из интернета.

Очень странно, но Дьявол ходит к психологу,
Говорит: - Помогите, пожалуйста, мне так холодно!
Умоляет:- Вылечите мою рогатую голову,
Я не чёрт уже, а чёрте что - ни к селу, ни к городу.

Гражданин психолог, Ад ведь натурально замёрз.
Там теперь из самых страшных зверей - снежный барс.
Там теперь ледяная пустыня на сотни вёрст,  опустевший Марс

Эти люди с ледяными душами ходят стаями,
Я огнём на них дышал, но они не таяли,
А смеялись, сказав, что с рожденья живут во льду,
И что какой им Ад, они и так в себе как в Аду!

Дьявол вертится на кушетке, всё измазав сажей,
Говорит: - Я их сам боюсь, да они ведь даже не стужа,
А статичный холод, пустой и жуткий, зима на пляже,
Просто тишина и до дна заледеневшая лужа.

Я был нужен в Аду, но клянусь - я теперь не нужен.
Я не знаю, как мой напарник Бог проглядел эту жуть.
Но я видел их, и теперь вот у вас тут лежу.
По ночам мне снятся ледяные люди и снег в глазницах,
С замороженным безразличием на синюшных лицах.
Я клянусь вам - они глядят на меня в упор без дрожи.
И твердят, мол, возможно ли что-то ужаснее, чем их льдинность?
гражданин психолог, я не вернусь туда, и никто не сможет.
Кажется, Ад утратил былую необходимость!

Ананасова

В тихом городке на Дону-реке
Полночь бродит.
Завершив полет, ведьмы хоровод
Водят, водят.

Ночь нас привела в мир добра и зла
И страсти.
О, любовь моя, Маргарита я,
Ты - мастер. Мой мастер.

Люди видят сны. Бал у Сатаны
Скоро, скоро.
Воланд будет здесь, и притихнет весь
Шумный город.

Только не молчи, нам одной ночи
Мало.
Нам с тобой дано править в эту ночь
Балом.

Не мешает нам над рекой туман
Сонный.
Смотрит нам в укор с глубины веков
Понтий.

Бог и Сатана этой ночью над
Градом.
Кто б поверить мог? - Сатана и Бог
Рядом.

В тихом городке на Дону-реке
Полночь бродит.
Завершив полет, ведьмы хоровод
Водят, водят.

Ночь нас привела в мир добра и зла
И страсти.
О, любовь моя, Маргарита я,
Ты - мастер. Мой мастер.

Е. Гурфинкель.

Старая избушка
На краю села…
Там живет старушка?
Нет! И не жила!
 
Там живет мужчина,
Моложав на вид…
Плющ, как паутина,
Дом плющом обвит.
 
И никто не знает,
Сколько ему лет,
Каждый называет
Его просто – Дед!
 
Он всегда поможет,
Если заболел,
Если что тревожит,
Или что-то съел,
 
Баба не рожает,
Пропадает скот,
Сено дорожает…
Всяк к нему идет!
 
А когда приходит
Темная пора,
Черный кот выходит
Из его двора.
 
И гуляет тихо,
Растворяя тишь,
Души ловит лихо,
Словно это мышь.
 
Кто пришел когда-то
И просил помочь,
С них возьмет оплату
Он, однажды в ночь!
 
Ласково, без боли,
Тихо, не спеша…
И лишится воли
Бедная Душа!
 
Вылепив из теста
Куклу налегке,
Дед найдет её место
Там, на чердаке.
 
Вымолвит три слова,
Грянет гром в тиши,
И тюрьма готова,
Для слепой Души.
 
И не зарастает
Тропка в этот дом,
Кукол успевает
Он лепить с трудом!
 
И село не знает,
Что из года в год,
Ими управляет
Старый кукловод.
 
Все живут достойно,
Тихо, без страстей,
Всё вокруг спокойно,
Нет худых вестей…
 
Душам очень душно
В пыльных сундуках,
Но они послушны
У него в руках.
 
Выбор добровольный
Сделал человек,
И Душе невольный
Приготовил Век.
 
Жизнь сытна, богата,
Очень хороша!
И за все оплата –
Бедная Душа!
 
Если виден глазу
Очень крупный куш,
Не услышишь сразу
Голос пленных душ.
 
Коль Душа мешает
Жить и поживать,
Многие решают
Ей поторговать!
 
Лишь определится
Ей цена, и вот,
В двери постучится
Старый кукловод.

Из интернета.