Новости: 🍀 Объявляется набор в школу Рунической Магии и Мантики 🍀

  • 28 Марта 2024, 14:36:06


Автор Тема: Къ вопросу о заговорахъ отъ трясавицъ  (Прочитано 421 раз)

Eliz

  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 3509
  • Репутация: 1290
  • Eliz Eliz Eliz Eliz Eliz Eliz
Къ вопросу о заговорахъ отъ трясавицъ.
Евг. Ляцкiй.

Известно, что наши заговоры отъ трясавицъ или лихорадокъ приписывались въ старинныхъ рукописяхъ Iеремiи, отожествлявшемуся до последняго времени съ Iepeмiей, богомильскимъ ереciapxoмъ. Не распространяясь по этому поводу, мы должны, съ своей стороны, сдлать два замечанiя:

1) составителемъ одной изъ редакцiй Сисинiевской молитвы могъ быть какой-нибудь Iеремiя; веpнeе же онъ былъ просто ея распространителемъ;

2) уже доказано проф. М. П. Соколовымъ, что Iеремiя и попъ Богомилъ - не одно и то же лицо; заговоры даютъ тому новое подтвержденiе: въ нихъ нетъ ничего такого, что можетъ быть отнесено на долю непосредственнаго влiянiя богомильства.

Начнемъ съ того, что заговоры отъ трясавицъ въ наши старинныя рукописи забрались подъ именемъ молитвъ. Между темъ, известно, что богомилы не признавали никакихъ молитвъ, исключая одной "Отче нашъ", которую, какъ данную самимъ Богомъ, они считали несомннно богодухновенной. Не вяжется съ ихъ ученiемъ и фактъ чудесной власти святого Сисинiя надъ демонами: одной изъ яркихъ сторонъ было отрицанiе возможности чуда даже со стороны Спасителя. Въ этомъ отношенiи они применяли къ своей теорiи самыя свидтельства Евангелiя и въ описанiяхъ чудесъ видели глубокую аллегорiю, вразумительный прообразъ благодати небесной.

Нельзя сказать, чтобы и почитанiе святыхъ находило прочную опору въ ученiи богомиловъ, - по крайней мере наряду съ праздничными днями они не почитали ни изображенiй и мощей святыхъ, ни креста Господня, обращенiе къ которому находимъ въ заговорахъ древнейшей редакцiи. Нигде мы не встрчаемъ упоминанiя главнаго представителя демоновъ, Сатанаила (Satanaёl); въ заговорахъ демоны являются въ вид простоволосыхъ, безпоясыхъ женъ, тогда какъ богомилы учили, что изъ всехъ живущихъ, на земле тварей, убiйство которыхъ запрещалось самымъ строгимъ образомъ, позволительно было умерщвлять только гадов, потому что въ нихъ поселялись злобные демоны.

Такимъ образомъ, появленiе въ заговорахъ женоподобныхъ существъ вместо демоновъ-гадовъ съ богомильской точки зренiя при отсутствiи какого-либо следа, прежняго воззренiя, если предположить фактъ замены одного другимъ, представляется чрезвычайно неожиданнымъ и мало вроятнымъ, несмотря на странный взглядъ богомиловъ на женщину.

Сказаннаго достаточно, чтобы видеть, что въ лживыхъ отреченныхъ молитвахъ отъ трясавичнаго недуга нетъ ничего спецiально-богомильскаго. Если же они и носятъ несколько странный съ христианской точки зренiя, дуалистическiй характеръ, то это объясняется съ одной стороны иcторieй ихъ происхожденiя, а съ другой дуализмомъ въ народно-космогоническихъ-представленiяхъ вообще, обусловливаемымъ сложною сетью нацiоналистическихъ и религiозныхъ движенiй. Если мы по летописнымъ источникамъ проследимъ религiозную жизнь XI, XII вековъ, то намъ представится печальная картина почти безпрерывной, тревожной борьбы еще не окрепшаго и не освободившагося отъ языческой оболочки христiанства съ теченiемъ новыхъ веянiй, приливавшихъ на Русь вместе съ т. н. кудесниками или волхвами.

Приходили волхвы и отъ Финовъ, славившихся волшебствомъ, приходили, вероятно, и отъ скандинавовъ съ варягами, являлись съ запада, съ юга и востока. Приходившiе, такъ сказать, культивировались, приноровлялись къ нормамъ русской жизни, прiобртали учениковъ и, такимъ образомъ, распространяли смена своего ученiя. Наши летописцы не разъ упоминаютъ о всевозможныхъ кудесникахъ и чародяхъ, но, можно думать, они отметили лишь выдающiеся моменты oжeсточенной борьбы кудесничества съ христiанствомъ, и едва ли можно сомневаться, что каждый изъ разсказанныхъ летописцемъ случаевъ не прикрываетъ целой cepiи подобныхъ же, или мене значительныхъ, или просто ускользнувшихъ отъ слуха летописца. Наконецъ, онъ заноситъ факты остраго, уголовнаго характера и нигде не останавливается на фактахъ мирнаго распространенiя ученiя волхвовъ, о результатахъ котораго мы узнаемъ изъ техъ правительственныхъ и литературныхъ средствъ и мръ, которыя были направляемы къ искорененiю лжеученiй.

Летописи касаются въ этомъ вопрос, главнымъ образомъ северныхъ местностей тогдашней Руси, каковы-Новгородъ, Суздаль, Ростовъ, Псковъ. Но въ Никоновской летописи и Степенной книге мы имемъ, правда, скудныя свднiя и о еретикахъ южной Руси. Въ 1004 и 1023 гг. въ Кiев появляются- монахъ Адрiанъ и Дмитръ съ явными признаками богомыльскаго ученiя, врод непризнанiя iepapхiи и церковныхъ уставовъ. И природные славяне, по свидтельствамъ Прокопiя и Константина Багрянородного, были своего рода мастера колдовства, хотя оно по характеру сближалось, какъ известно, съ ученiемъ северныхъ волхвовъ. Все эти разнообразныя, со всхъ сторонъ шедшiя влiянiя накладывали одинъ и тотъ же мрачный колорить невежества и суеверiя на картину умственно-нравственной жизни тогдашней Руси, образовывали общiй темный фонъ, въ которомъ не было возможности разобраться и определить отдельныя, создавшiя его влiянiя.


Обратная ссылка: https://mooncatmagic.com/o-likhoradkakh-tryasavitsakh/194/k-voprosu-o-zagovorakh-ot-tryasavits/5607/
"У меня в померкшей келье — Два меча. У меня над ложем — знаки Черных дней. И струит мое веселье Два луча. То горят и дремлют маки Злых очей".

Eliz

  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 3509
  • Репутация: 1290
  • Eliz Eliz Eliz Eliz Eliz Eliz
Re: Къ вопросу о заговорахъ отъ трясавицъ
« Ответ #1 : 26 Сентября 2021, 07:52:02 »
Обратимся къ разсмотрениiю собственныхъ именъ, встречающихся въ заговорахъ отъ лихорадокъ. Въ научной литературе, нашей темы мы имеемъ несколько этюдовъ о именахъ. Румынскiй ученый Hasdeu въ сочиненiи своемъ (Cuvinte din betrânu Cârtile poporane ale Românilor in secolul XVI in legatura cu literatura ророrаnа cea nescrisa. Studiu de filologia comparativâ de B. Petriceicu-Ilasdeu. 1880) сопоставилъ ряды именъ русскихъ и румынскихъ текстовъ. Акад. Веселовскiй приводитъ эти сопоставленiя:

Вещица - Авещица и Avesha - Avezuha - Авизоя -Avaruza (?).

Имена Авещица, Aveziha, Avaruza принадлежать молитве св. Сисоя, сообщаемой Hâsdeu и приведенной акад. Веселовскимъ. Эта молитва, между прочимъ, въ высшей степени напоминаетъ сербскiй текстъ, напечатанный въ Х книжке "Starine'" Ковачевичемъ. Вопросъ о ближайшемъ соотношенiи выяснился бы окончательно, если бы извстны были имена румынскаго списка, которыхъ, къ сожаленiю, акад. Веселовскiй не сообщаетъ. Имя Avezuha принадлежитъ народному заклятiю изъ Буковины (Hâsdeu), а Авизоя, какъ и Мора, встречается въ славянскомъ заговоре попа Симеона, помещенномъ въ магическомъ сборник Григорiя. "Русскiя имена", замечаетъ акад. Веселовскiй, "не идутъ въ сравненiе, какъ позднiе эпитеты, явившiеся съ обращенiемъ молитвы отъ Гиллу въ заговор противъ лихорадки (Трясея, Огнея и т. п.)". Но сопоставленiя у него на этомъ и кончаются. "Эти имена", говоритъ онъ далее, "частныя имена демона, вероятно, стоявшiя въ начале ceрiи и обобщенныя, какъ въ греческой статье Gulod является въ томъ и другомъ значенiи. Здесь послдовательность именъ такая: 1) Gulod (Вщица), 2) Mwrra (Mwra) = Мора) первое имя у Симеона, 3) Buzod = Авизоя и т. д.

На имени Гилу и ея особенностяхъ останавливался И. Д. Мансветовъ въ своей статье "Византiйскiй матерiалъ для сказанiя о 12-ти трясавицахъ". Известiя о ней восходятъ къ глубокой древности: византiйскiе писатели передаютъ со словъ другихъ наблюденiя надъ народными поврьями и апокрифическiя сказанiя, касающiяся этого демоническаго существа. Все сведнiя о ней сводятся къ тому, что она привиднiемъ является у постели новорожденныхъ и убиваетъ ихъ. "Средневековая Gillw", заключаетъ Мансветовъ, "есть не что иное, какъ дальнейшее развитiе типа мифическихъ парокъ, или, лучше сказать, представленiе одной изъ нихъ, имеющей своей спецiальностью уходъ за детьми.

Та серiя именъ русскихъ заговоровъ, которая говорить о своемъ нерусскомъ происхожденiи, можетъ быть сравниваема, съ одной стороны, съ именами греческихъ текстовъ. Выше было указано сопоставленiе именъ-Вштица -Авизоя-Гилу. Слово Buzod акад. Веселовскiй съ полнымъ основанiемъ сближаетъ съ ObizodJ (Test. Salom., о которомъ придется говорить ниже). Слово Buzod сопровождается поясненiемъ: "высасывающая изъ человка кровь, силы и т. д.", тогда какъ по Testam. Solom., дло 'ObizodJ" убивать детей ( = Гилу), поражать глухотою уши, слепить глаза, смыкать уста уздою, губить разсудокъ и знобить тело". Эти-то поясненiя, присутствующiя во многихъ заговорахъ перваго вида, позволяютъ сдлать несколько замчанiй о связи некоторыхъ русскихъ именъ съ греческимъ именемъ Гилу, а следовательно, и съ остальными.

Такъ, въ 44-мъ заговор у Ефименки 1) находимъ 11-е имя - Гладея; о ней сказано: "та человеку въ ночи спать не даетъ, беси приступаютъ и съ умомъ разделяютъ".

Въ 103-мъ заговоре у Майкова (Великор. Закл.) 11-я трясавица названа Гледея: "та буди всехъ проклатiе: въ нощи спать на даетъ, многiе беси къ тому человеку приступаются, и съ ума его сбрасываютъ, и спать не даютъ: на месте не сидитъ".

Въ заговоре Москов. Иллюстр. Газ. (1892, № 65), который условно назовемъ заговоромъ А, 11-я трясавица-Гладея: "изъ всхъ сестеръ старшая, проклятая, - въ ночь человку спать не даю, бесы къ нему приступаютъ и на месте съ ума сводятъ" .

Глядея-11-я трясовица Буслаевскаго заговора 2): "и та всхъ проклятее: въ ночи человку спать не даетъ, и бесы приступаютъ къ тому человку, и въ уме , онъ мешается".

Въ 43-мъ заговор у Ефименки 11-я трясавица названа Голяда.

Ставя въ параллель имена и объясненiя русскихъ заговоровъ съ сопоставленiями, которыя мы находимъ въ книг акад. Веселовскаго, можемъ съ достаточной убдительностью предположить, что наша Голяда, Глядея, Гледея и т. д. представляютъ русскую перелицовку греческаго имени Gulod, Гилло, которая равна, по Веселовскому, Вещиц и пр. На русской почв эти Годяда, Гляда, Гледея и пр. стоятъ въ близкой родственной связи съ названiями Ледея, Оледья, Ладо, Яда и т. д. Слдуетъ замтить, что измненiе собственныхъ именъ при распространенiи заговоровъ можетъ итти различными путями. Допустимъ, иностранное слово Гиллу (быть можетъ, въ вид Голу, Галу, ср. грузин. Али) попадаетъ на русскую почву; тутъ оно стремится приспособиться къ какому-либо слову, близкому къ нему по звуку; приспособляясь, оно не сливается съ русским словомъ и первоначально не забываетъ своего значенiя Гилу, превратившись въ Гладею, не напоминаетъ о гладе - голоде и прочихъ разветвленiяхъ этого понятия, а сохраняетъ значенiе Гилу: бесы спать не даютъ, приступаютъ и съ умомъ разделяютъ.

Но удалившись далее отъ своего звукового оригинала, перейдя, допустимъ, въ Ледею, это слово уже напомнило ледъ, ознобъ, - понятiе, совпавшее съ однимъ изъ свойствъ лихорадочной болзни, и результатомъ возникшаго, такимъ образомъ, логическаго процесса явились названiя-Ледиха, Знобея, Знобица, Знобуха, Зябуха и т. д. Сравнительно значительное отклоненiе имени въ сторону, намекающее, конечно, и на хронологическую послдовательность, влечетъ за собой измненiе значения; основной тонъ последнему даетъ измненное слово Ледея, образовавшаяся изъ Гледеи, уже такъ говоритъ о себе: " Ледея, какъ ледъ студеный, знобитъ родъ человческiй, и не можетъ отъ него человекъ и въ печи согреться".

Иногда, при распространенiи заговора старое имя забывается, но сохраняется значенiе или поясненiе, тогда возникаетъ новое имя изъ какого-либо управляющаго слова значенiя, такъ что нердко этимъ объясняется тесная связь между именемъ и поясненiемъ. Въ заговор А имя предыдущей редакцiи этого заговора забылось, но удержалось значенiе: "сушу человку кости, такъ что человкъ какъ сухое дерево засыхаетъ". Управляющее слово здесь-кости, и вотъ изъ соотношенiя между этимъ словомъ и образомъ лихорадки возникаетъ новое имя Костея. Непонятно, вернее - испорчено при переписке, - слово, соответствующее по значенiю Ледее, въ 44-мъ заговор у Ефименки, именно Недра (Недея, о которой сказано: "знобитъ человка, не можетъ онъ и въ печи согретися".

Гладея, какъ мы видели, изъ русскихъ именъ стоитъ ближе всхъ къ греческой Гилло, въ которой одной какъ бы сосредоточились 12 демоновъ прочихъ заговоровъ. На русской почве ея объединяющее значенiе слабо сохранилось въ техъ близкихъ Гилло по звуковому составу названiяхъ, которыя знаменуютъ трясавицу, первую по силе между сестрами, старшую изъ нихъ. Такъ, о Яд (Ирод-i-Яда?), 12-й и последней трясавице, равной Гладее, заговора А говорится, что она "на, (надъ) всехъ Яда, надъ всеми сестрами глава и изъ всхъ более проклятая"...

Объясненiе на этомъ не останавливается, но дальнйшее теченiе его могло, конечно, и не восходить къ Гилу: дале сообщается, что эта же Яда - "угодница царя Ирода, усекшая главу Предтечи, принесшая ее на блюде". Старшей же сестрой заговоры называютъ и Невею. Она по 44-му заговору Ефименки - "сестра большая и старшая трясавица, при ускновенiи честныя главы Предтечи несла главу на блюде и всехъ злее и проклятее, къ которому человеку пристанетъ, тотъ не можетъ живъ быть". Приблизительно такая же характеристика дана ей и въ .№ 103 у Майкова. Следуетъ заметить, что Невею Афанасьевъ называетъ мертвящею, производя это слово отъ нава или навье - смерть.
"У меня в померкшей келье — Два меча. У меня над ложем — знаки Черных дней. И струит мое веселье Два луча. То горят и дремлют маки Злых очей".

Eliz

  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 3509
  • Репутация: 1290
  • Eliz Eliz Eliz Eliz Eliz Eliz
Re: Къ вопросу о заговорахъ отъ трясавицъ
« Ответ #2 : 26 Сентября 2021, 07:58:00 »
По aнaлoгiи съ Ледеей, Знобицей, представляющей олицетвоpeнie одного изъ свойствъ лихорадки, создались многiя другiя имена русскихъ заговоровъ. Разсмотримъ некоторыя изъ нихъ въ связи съ поясненiями, которыя, какъ можно уже было заметить, далеко не обязательны и встрчаются въ заговорахъ только перваго вида. Въ Ледее, Знобице воплотилось свойство лихорадки, сказывающееся ознобомъ; въ противоположность ему, другое свойство, выражающееся сильнымъ повышенiемъ температуры, жаромъ, - олицетворилось въ Огнее, Огневице, о которой Буслаевскiй заговоръ разсказывалъ, что она жжетъ тела человческiя такъ, какъ печь смоляными дровами распаляется.

Почти также опредляетъ себя и вторая трясавица 43-го заговора Ефименки: "имя мне Огнiя кипучiя, какъ въ печи смольнима дровами жгу человка". Огневица заг. А приблительно такъ же говорить о себе: "мне имя есть Огневица, разжигаю сердце и голову". Тяжесть въ боку, быть можетъ, т. н. боль подъ ложечкой, олицетворилась въ Гнетее, Гнетнице, которая заявляетъ, что она "ложится у человека по у (sic) ребр (подъ ребра?), аки камень, здыхаетъ, здохнуть (т. е. вздохнуть) не даетъ, съ души сметываетъ". Этой Гнетее Майковскаго заговора (103) соотвтствуетъ Iедея заговора А; она такъ говоритъ о себе: "ложусь у человека подъ ребро, какъ камень, вздохнуть не можетъ". Ломота въ костяхъ при лихорадке, сопутствующая простуднымъ болезнямъ вообще, нашла себе олицетворенiе въ заговорной Ломее; она "ломитъ, аки сильная буря, дерево, у человка кости и спину".

Съ колебанiемъ значенiя встрчается Ломея въ 44-мъ заговор у Ефименки: "она ложится на грудяхъ и подъ грудями и збиваетъ у человка всю утробу, всю перемутитъ". Отъ Ломеи же пошла Томея, въ свою очередь давшая Истому. Въ 44-мъ заговоре у Ефименки Томея, говоритъ о себе: "мне есть имя Томея; та человка ломить, какъ буря сухое дерево".

Здесь мы наглядно видимъ одинъ изъ случаевъ, какимъ путемъ совершается процессъ измненiя собственнаго имени сначала съ удержанiемъ прежняго значенiя, которое уже не соотвтствуетъ новому названiю: въ слдующемъ акт развитiя это значенiе измняется, причемъ приспособленiе къ новому имени не всегда бываетъ полно и закончено. Въ заговор А Истома говоритъ о ceбе: "зноблю человку кости и голову (какъ Знобея или Ледея), яко буря сухое дерево (какъ Томея - Ломея).

Пятая сестра-лихорадка въ Буслаевскомъ заговор называетъ себя Грынушей: "она ложится у человка въ грудяхъ, плечи гноитъ и выходитъ харканьемъ". Названiе Грынуша не совсмъ понятно, но если сравнить значенiе ея и лихорадокъ, называющихъ себя Хрипушей, Хрипувитой, то можно сдлать предположенiе, что это Грынуша, есть испорченное Хрипуша.

Хрипуша 44-го заговора Ефименки поясняетъ: "мне имя Хрипуша. Стоя кашлять не даетъ, у сердца стоитъ, душу занимаетъ, исходить изъ человка, съ хрипомъ". Хрипувита заг. А: "человкъ не кашляетъ и не можетъ перевести духъ". Съ Хрипушей близка по значенiю "Усмагубиица" Ефименковскаго заговора (№ 44), которая говоритъ о себ: "та ложится у человка въ грудяхъ, у сердца и находитъ хрепотой". Весьма вроятно, при некоторой общей испорченности текста, что эта Усмагубиица ничто иное, какъ искаженное Хрипувита (Хрипувита Усмагубиица). Отъ Хрипуши же, которая кашлять не даетъ, получила начало Кашлея, откуда Кашея и, быть можетъ, Каса.

Свойство лихорадки закладывать уши, глушить больного, выразилось въ Глухее: "мн есть имя Глухея, - читаемъ въ заговор № 103 у Майкова, - та ложится у человка въ головы и уши закладываетъ, тотъ человкъ бываетъ глухъ". "Имя мне Оглухища, находимъ въ № 44 Ефименки, - уши затыкаетъ и голову ломитъ, ежели проминуетъ годъ, то человкъ навечно будетъ глухъ".
"У меня в померкшей келье — Два меча. У меня над ложем — знаки Черных дней. И струит мое веселье Два луча. То горят и дремлют маки Злых очей".

Eliz

  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 3509
  • Репутация: 1290
  • Eliz Eliz Eliz Eliz Eliz Eliz
Re: Къ вопросу о заговорахъ отъ трясавицъ
« Ответ #3 : 26 Сентября 2021, 08:11:22 »
Производить опухоль на человческомъ теле есть дело Пухлеи, которая, по Буслаевскому заговору, характеризуетъ себя такимъ образомъ: "Пухлея же пущаетъ отекъ на родъ и человческiй". Пухея Ефименковскаго заговора (№ 44)-"та у человка плечи и утробу пушитъ". Подробне разсказываетъ о себ Пухища заговора А: "подымаю, - говоритъ она, - человческую утробу и тело, яко пузырь, и духъ занимаю, и молвить не даю". Съ Пухнеей Буслаевскаго заговора, быть можетъ, родственна Унея Майковскаго (№ 103), о которой сказано, что она "аки выловицъ плетима пoпyщaeтъ тець и кровь"; положительно говорить трудно.

Самый цвтъ кожи на лиц человка изменяется, когда онъ заболваетъ изнурительной лихорадкой: лицо его желтетъ, и виновницей этой стороны болзни народъ считаетъ Желтю, Желуницу, которая, по Буслаевокому заговору, "какъ желтый цветъ въ пол". Желтя Ефименковскаго заговора (№ 44) говоритъ: "тогда человкъ бываетъ желтъ, какъ въ куриномъ яйце желтокъ". Желтея заговора А "пускаетъ на человка желчь, и онъ становится желтъ, какъ цветъ въ поле". Наконецъ, Майковскiй заговоръ (№ 103) такъ опредляетъ Желтею: "испущаетъ на человка желчь, въ поле желтокъ и отдохнуть не даетъ". Нельзя ли въ словахъ "въ поле желтокъ" въ сравненiи съ двумя предыдущими текстами видть намекъ на то, какъ иногда изъ двухъ редакцiй составляется третья? По аналогiи съ Желтеей возникли названiя лихорадокъ: синяя, белая или белея и пр.

Корчить больного, сводить на рукахъ и ногахъ суставы - есть дело трясавицы Корчеи, по другимъ спискамъ - Корчуши, Коркуши, Окоркущи, о которой заговоры согласно утверждаютъ, что она смыкаетъ жилы ручныя и ножныя, "влечетъ", тянет (Еф. № 44); по заговору А она, сверхъ того, "щемитъ сердце и голову".

Въ № 43 у Ефименки пятое имя демона - Елина. Как объяснить его? Позволю себе предложить следующую догадку. Погодинскiй индексъ отреченныхъ книгъ обращается съ осужденiемъ противъ "лживыхъ врачевальныхъ молитвъ о нежитехъ''. Афанасьевъ приводитъ изъ пергаментной сербской рукописи два заговора, сообщенные акад. Буслаевымъ, причемъ считаетъ сродство этихъ заговоровъ съ заговорами отъ лихорадокъ очевиднымъ: "Здесь", говоритъ онъ, "та же встреча благого божества съ злымъ духомъ болезней, те же вопросы и ответы и то же изгнанiе демона побдоноснымъ оружiемъ громовника.

Последнiя слова, конечно, остаются на отвтственности ревностнаго сторонника отжившей мифологической школы; для насъ важенъ фактъ сходства техъ и другихъ заговоровъ. Дело въ томъ, что въ заклятiяхъ противъ нежита встречаются слова елна (и елнъ) въ такой обстановк: "святы Михаилъ-Гаврилъ гредеше, вьзьмь железнъ лукъ и железны стрелы, стрелати хотя елна и елну, и не обрете ту елна и елну, но обрете нежита, иже сдеше, камы рацпивьи т. д. После угрозы Михаила-Гаврiила нежить обещаетъ бежать въ гору и влезть въ елену главу. Схожiй заговоръ помещенъ у Ефименка (№ 15); въ немъ, между прочимъ, тотъ же Михаилъ-Гаврiилъ приказываетъ нежиту влезть въ оленью голову, такъ какъ она можетъ вынести причиняемыя имъ страданiя: "та ти есть трьплива, трьпти те", сказано въ заговор. Можно предположить, что Елина Ефименковскаго заговора образовалась изъ елна (елена) заговора отъ нежита, темъ боле, что трясавицы бываютъ зверообразны по некоторымъ славянскимъ и греческимъ текстамъ: львь и скоумень, яко медведь.

Объясненiя некоторыхъ греческихъ именъ еще за два столетiя предложилъ Котельеръ въ своихъ примчанiяхъ къ изданному имъ греческому Номоканону. Отчасти мы воспользуемся ими по указанiю И. Д. Мансветова. Они касаются, главнымъ образомъ, именъ списковъ Алляцiя. "Buzod отъ buzw, buzainw сосать, будетъ значить-высасывающая изъ человка кровь, жилы или что другое. Marmarod, отъ marmaroV, даетъ несколько представленiй: о беломъ и белдномъ, о холодномъ и неумолимомъ". Мансветовъ отдаетъ предпочтенiе первому, которое наводитъ на эпитетъ трясавицы въ нашихъ сказанiяхъ -бледня, беля. Petasia - летающая, более отдаленное значенiе - "растягивающая", откуда и названiе шапки земли греческой - "petaso", съ крыльями, полями. Pelagia - морская, bordona, отъ слова мулъ, оселъ, вьючное животное, - соотвтствуетъ onoscelo въ магическихъ формулахъ. Apletod - то, чего нельзя наполнить, - ненасытимая. Camodracaina - змiя, драконъ, ползающiй по земле. Anabardalaia - слово болeе трудное для объясненiя: его можно производить или согласно съ Котельеромъ, отъ bradu, и тогда оно будетъ значить: приводящая въ состоянiе неподвижности, оцепеннiя, или можно производить отъ baru и dalo (морозъ, холодъ),-въ такомъ случа получится представленiе о Гилу, какъ знобе и хладе, по выраженiю нашихъ сказанiй. 11-ое прозвище можно читать двояко: hsucranwspa и hsucanwspastria: по первому чтенiю будетъ значить - сжимающая холодомъ, замораживающая, по второму - вытягивающая душу. 12-ое paidopnictria - "удушающая детей".

Въ некоторыхъ заговорахъ, преимущественно извлеченныхъ. М. И. Соколовымъ, имена трясавицъ забыты, но сохранились опредленiя ихъ дятельности. Въ заговор № 1, напримеръ, находимъ трясавицъ: "иже доуше погубляють, иже человекы разьбивають (убиица, убiйца?), иже всмъ твари корить, иже отроки ieмлеть".

Интересный случай образованiя цлаго ряда именъ даетъ первое имя заговора № 4 (Мат. и Зам.): "вщица, iaжe въ человка воображаеться". Послднее слово дало, очевидно, поводъ къ образованiю двухъ именъ, попадающихся въ томъ же заговор: ображьница, пробазница. Эта пробразница въ заговор Ковачевича (Starine, X, 283) превратилась во второобрезанцу, обрезаницу, изменившихся, въ свою очередь, въ облизаницу, преоблизаницу заговора Каченовскаго (Starine, XIII, 155). Мы помнимъ, что вштица = авизоя = Obuzd = Gulod.

Въ томъ же № 4 вещица разсказываетъ Сисинiю о себе: "азъ доубие ис корене иземлю 1) и юность женамь прохождю, iако медведица и iако кокошь" (подраз.-являюсь). Сравненiе со змею и голубицей подало поводъ къ образованiю самостоятельныхъ именъ: змиiа (Мат. и Зам.), голоубница (Качен. Star., XIII, 155), голубица (Мат. и Зам. № 4).

Съ "бесицей" акад. Веселовскiй сравниваетъ малор. бешыху:"бехъ,-Иродовъ сынъ, а одынадцать бешыхъ-дочки Иродовы". Бешыха, говоритъ онъ, дйствительно, встречается въ заговоре "одъ пропасныцi", трясцi, лихоманки, лихорадки. (Труды 3 арх. създа и т. д. 175-176 стр.):

Бишыхо татарко,
Бишыхо цыганко,
Бишыхо жидiвко!
Уди соби на сине море и т. д.

Въ сущности бешыха,- продолжаетъ онъ,-болячка (пузырь, нарывъ), рожа: серб. бешика, рум. besica (лат. wesica), къ которой румыны обращаются съ особымъ заговоромъ (Teodorescu), тогда какъ въ малорусскихъ она перешла къ значенiю лихорадки, вроятно, по созвучiю съ древней вщицей". Быть можетъ, именно въ значенiи лихорадки упоминается бишиха въ Майковскомъ заговор (№ 132) отъ сибирской язвы: "Пресвятая Богородица... укрой, утеши отъ огня и отъ пламя, отъ сибирки и отъ опуху, отъ бишихи и отъ бросу, отъ ломоты и отъ колотья, и отъ миритлiцкiя (?) болезни, и отъ всхъ недугъ".
"У меня в померкшей келье — Два меча. У меня над ложем — знаки Черных дней. И струит мое веселье Два луча. То горят и дремлют маки Злых очей".

Eliz

  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 3509
  • Репутация: 1290
  • Eliz Eliz Eliz Eliz Eliz Eliz
Re: Къ вопросу о заговорахъ отъ трясавицъ
« Ответ #4 : 26 Сентября 2021, 08:49:33 »
Вешица же, соотвтствующая нашей вещице -ведьме, вылетающей въ трубу, распарывающей брюхо спящей женщины и съдающей младенца, подобно Гилу, рисуется народному воображенiю сербовъ: вiештица се зове жена koja... лети по куhама и jeде луде, а особито малу дjецу.

Греч. Mwrra происходитъ, по объясненiю Котельера, отъ moro, глупый, безразсудный, - есть эпитетъ судьбы и соотвествуетъ средневековому-fatalis, fatua, fea. Къ Mwrra (Mwrra) восходить наше мора, быть можетъ,-тмора и нагимора, рум. moroiulutin, vampire. Въ одномъ румынскомъ заклiнанiи, близкомъ къ типу нашихъ заговоровъ, встречаются мужскiя и женскiя моры; предъ Богородицей проходить целый рядъ чудищъ, направляющихся высасывать кровь у такого-то; среди нихъ-
Moroi cu moroaie,
Strigoi cu strigoaio. (Ак. Веселовскiй).

Въ одномъ изъ русскихъ заговоровъ, именно въ молитве отъ нечистаго духа (Ефименко, № 22), находимъ первое имя - Листопуха (откуда Лопуха той же молитвы), быть можетъ, отъ Листопадницы белорусскаго заговора. Акад. Веселовскiй делаетъ попытку сблизить Strigl греческаго текста, отвечающую стриге белорусской (чешск. striha. слов. stryga, пол. strzyga, хорв. strigon), съ чешской полудницей (polednice), пладницей (Meridiana) попа Симеона и-также-белорусской Листопадницей. Белорусская стрига, читаемъ у Безсонова,- "это женщина огромного роста, съ распущенными волосами, впалыми щеками и зелеными кошачьими глазами... Прогнвавшаяся стрига можетъ натворить много лиха: она можетъ подменить красиваго ребенка на урода, можетъ изувечить и даже совсемъ убить. Сильно озлобленная стрига схватываетъ ребенка и въ глазахъ матери размазживаетъ ему голову о камень". Сближенiе, делаемое академикомъ Веселовскимъ, ждетъ еще матерiаловъ для своего объясненiя; пока можно сказать только то, что листопадница - названiе единичное. Сопоставлять едва ли возможно, но интересно указать на три листа въ русской молитв на сонъ (Ефим., № 30), читающейся такъ: "Ангелъ мой, Хранитель мой, сохрани мою душу, скрепи сердце мое, а врагъ сатана откачнись отъ меня. Стоитъ храмъ; на храму написано три листа: се Марка, се Лука, се Никита великомученикъ Христовъ. Душу мучатъ (кто?) за Христа, (тутъ очевидный пропускъ - святые) Богу молятъ за меня" и т. д., следуетъ обращенiе ко кресту. Словомъ, въ христiанскую молитву вошли намеки на прогнанiе злого духа, мученiя и запись именъ. Если листъ въ заговорахъ иметъ значенiе амулета въ вид записи именъ на бумаге, то, можетъ быть, объяснимо названiе листопуха, - листъ отъ опухоли, или нечто въ этомъ род.

Названiя трясавицъ-убiйца, че(а)доморна, дауница, какъ и опредленiе "азъ оудавляю дети добрые" объясняются изъ сопоставленiя съ 9-мъ именемъ заговора попа Симеона (оно испорчено, но текстъ не трудно возстановить), которое, какъ мы видели, уравнивается съ греческимъ paidopnictria. Другими словами, эти названiя представляютъ собою различной степени близости переводы съ греческаго.

Подобнымъ образомъ, какъ происходятъ, подъ влiянiемъ предыдущихъ словъ, измененiя въ корняхъ нашихъ именъ, пока кажущiяся случайными, точно также, по аналогiи съ окончанiями предыдущихъ, происходятъ измененiя въ окончанiяхъ последующихъ именъ. Этимъ, быть можетъ, объясняются въ нашихъ заговорахъ ряды именъ съ одинаковымъ окончанiемъ: Трясея, Огнея, Ледея, Гнетея, Глухея, Ломея, Пухнея, Желтея; Изъдущая, Негризущая; Знобица, Трясовица и т. д. Вообще нашимъ заговорамъ далеко не чуждо стремленiе къ созвучiю; оно особенно ярко оказывается въ заговоре, напечатанномъ у Майкова подъ № 143: "На мори на Кiяни, на острови на Буяни, на камени на высокомъ стоитъ гробница, въ гробнице лежитъ красная двица. Ты встань, востань, красная девушка, возьми иглу линевую, зашей рану кровавую. Аминь, аминь, аминь".

Мы уже видели, что центральное лицо въ заговорахъ отъ лихорадокъ - св. Сисинiй. Для выясненiя причинъ, поставившихъ его въ роли защитниковъ отъ трясавицъ, мы должны обратиться къ некоторымъ историческимъ свидетельствамъ.

Изъ техъ лицъ, которые такъ или иначе касались этого вопроса, одни считали св. Сисинiя севастiйскимъ мученикомъ, другiе видели въ немъ Сисинiя, епископа лаодикiйскаго. Авторъ сочиненiя "Влiянiе церковнаго ученiя и древнерусской духовной письменности на мiросозерцанiе русскаго народа", г. Алексй Поповъ, высказывается, напримеръ, такимъ образомъ: "Признанiе врачемъ отъ лихорадокъ Сисинiя, одного изъ 40 мучениковъ севастiйскихъ, обусловливалось, кажется, болгарскимъ влiянiемъ".

"Весеннее время, когда празднуется память Сисинiя (9 марта) и когда лихорадка особенно свирепствуетъ, могло способствовать закреплению за Сисинiемъ имени целителя лихорадокъ". - Составитель житiя Сисинiя, епископа лаодикiйскаго, опровергаетъ подобное мненiе и видитъ целителя лихорадокъ именно въ Сисинiи лаодикiйскомъ, причемъ авторъ особенно настаиваетъ на томъ, что сказанiе о св. Сисинiи, прогоняющемъ отъ людей лихорадки, говорить о немъ, какъ о святителе, а на иконахъ онъ изображается въ святительскомъ облаченiи. Акад. Веселовскiй не высказывается определенно ни въ ту, ни въ другую сторону.

Разберемся въ этомъ вопрос, и мы увидимъ, что и та и другая сторона до известной степени правы и что спорить въ сущности не изъ-за чего. Въ самомъ дл, въ исторiи церкви извстно всего 9 Сисинiевъ, изъ которыхъ пять были святителями. Именно:

1) Сисинiй, одинъ изъ севастiйскихъ мучениковъ (320).

2) Мученикъ Сисинiй, дiаконъ римскiй (†355 г.).

3) Мученикъ кизическiй Сисинiй, пострадавшiй при император Дiоклетiан.

4) Никопольскiй мученикъ Сисинiй, сожженный въ 320 г.

5) Сисинiй, новоцiанскiй епископъ въ Константинопол.

6) Сисинiй, епископъ лаодикiйскiй, жившiй въ начал IV вка, при Дiоклетiан.

7) Сисинiй, патрiархъ Константинопольскiй, преемникъ Антика ( 426).

8) Сисинiй, епископъ римскiй († 708).

9) Сисинiй 2-ой, Константинопольскiй патрiархъ, прозванный Magister († 996).

Изъ нихъ, на основанiи источниковъ ихъ житiй, отношенiе къ вашей задаче имютъ только 3 Сисинiя: севастийскiй, лаодикiйскiй и (косвенно)-кизическiй. Именно, въ честь последняго, въ числе прочихъ шести кизическихъ мучениковъ, въ Казанской губернiи выстроенъ былъ въ память избавленiя отъ лихорадки монастырь: очевидно, Сисинiя - целителя считали однимъ изъ кизическихъ мучениковъ 1).

О Сисинiи севастiйскомъ отдельно мы сведнiй не имемъ, но о всехъ 40 мученикахъ въ житiяхъ святыхъ находимъ следующее: "Воины за исповданiе Христа пострадали при Ликинiи въ Севастiи Армянской, въ 320 г. "Василiй Великiй въ похвальномъ слове говоритъ, что они осуждены были пробыть ночь подъ открытымъ небомъ около города въ озер, покрывшемся льдомъ по причин зимняго времени и севернаго ветра, "что въ его (Василiя В.) время, т. е. летъ черезъ 30 после кончины ихъ, все прибегали въ молитвахъ ко святымъ и что они, дйствительно, подавали просимое".

Что мы имемъ общаго въ этомъ свидетельств съ типомъ легенды-заговора, несомненно сложившагося на Восток? - Общая обстановка действiя: одинъ изъ 40 мучениковъ, воинъ (ставшiй великимъ воиномъ въ заговорахъ) Сисинiй находится на берегу, озера въ виду приближающейся смерти: ему приходится испытать все ужасы замерзанiя, - ознобъ, дрожь, галлюцинацiи и т. п. По крайней мере, такъ должны были представлять себе положенiе его, какъ и всехъ прочихъ, бывшихъ съ нимъ, современники и ближайшiе потомки Сисинiя, и едва ли не существовало у нихъ по этому поводу какихъ-либо сказанiй, намъ пока неизвстныхъ. Достаточно сказать, - смерть ихъ сильно подействовала на народное воображенiе; имена ихъ, по меньшей мере, некоторыхъ, надолго запечатлелись въ памяти, и вотъ - черезъ тридцать летъ все прибгаютъ къ нимъ съ молитвами и получаютъ исцеленiе. Затемъ, дело надо представить такимъ образомъ. Съ теченiемъ времени имена севастiйскихъ мучениковъ стали забываться, искажаться, но имя Сисинiя сохранилось, во-первыхъ, благодаря какому-то исцеленiю отъ лихорадки комита Патрикiя, совершенному Сисинiемъ, епископомъ лаодикiйскимъ, а во-вторыхъ, - постепенно становился известнымъ целый рядъ Сисинiевъ, угодниковъ Божiихъ, оживлявшихъ, следовательно, память о чудотворце Сисинiи. Исцеленiе Сисинiя лаодикiйскаго разсказано въ житiи св. Артемона пресвитера. Начинается съ того, что комитъ Патрикiй, во исполненiе эдикта императора Дiоклетiана, отправился въ Лаодикiю, чтобы принуждать христiанъ къ служенiю римскiмъ идоламъ, а непокорныхъ мучить и убивать. Узнавъ о его приближенiи, епископъ лаодикiйскiй, Сисинiй, съ пресвитеромъ Артемономъ и нсколькими христiанами, ниспровергъ статуи боговъ въ храм Артемиды, а самый храмъ сжегь. Конечно, Сисинiя и его помощниковъ ожидала мучительная казнь, но въ это самое время ярость комита измнилась на кротость, и вмсто того, чтобы подвергнуть ревнителей Христа мученiямъ, комитъ явился къ епископу съ униженной просьбой о помощи. Составитель описанiя страданiй свм Артемона, Метафрастъ, такъ разсказываетъ объ этомъ: "Приближающуся ему (т. е. комиту Патрикiю) къ церкви и бывшу яко едино поприще, внезапу объя его трасавица велика, яко и съ коня пасти ему, и огнь безмренъ объя его, и на носилхъ въ нкiй тамо прилучившiйся домъ несенъ бысть: бывшей же нощи и воинамъ съ кандилы присдящимъ болящему комиту и смерти того чающимъ, глагола комитъ къ доместикамъ (домашнимъ) своимъ: христiане прокляша мя, и Богъ ихъ мучитъ мя. Глаголаша ему доместицы: сильнiи бози и свтлая богиня Артемида,-тiи здрава тя сотворятъ. Тяжко же ему болзнующу и живота отчаявающуся, глагола къ воинамъ: шедше въ церковь христiанскую, рцыте епископу Сисинiю, - сице глаголетъ комитъ Патрикiй: - великъ Богъ христiанскiй, помолися убо за мя, епископе, да возстану отъ болзни сея тяжкiя, и сотворю образъ твой отъ злата и посред града поставлю. Шедше же воини глаголаша о словеси комита, епископу. И отвща епископъ: злато твое съ тобою да будеть, аще вруеши въ Бога нашего, Iиcyca Xpиcтa, да избудеши болзни твоя. И посла паки комитъ, глаголющи: врую въ Бога твоего, точiю да исцлю. Сотвори убо о немъ епископъ молитву, и aбie комитъ возста здравъ, не имый отнюдь недуга тлеснаго''. Но чудесно исцеленный отъ недуга комитъ не выполнилъ своего обта: онъ не только не увровалъ въ истиннаго Бога, но до конца жизни остался жестокимъ гонителемъ христiанъ. Есть вроятiе думать, что и Сисинiй скончался мученикомъ.

Стало быть, Cиcинiй, епископъ лаодикiйскiй, окончательно закрпилъ за Сисинiемъ севастiйскимъ, цлителемъ недуговъ вообще, значенiе целителя отъ лихорадокъ. Чудо, совершенное епископомъ лаодикiйскимъ, произошло въ начал IV вка, (точный годъ неизвстенъ), а Сисинiй севастiйскiй погибъ въ 320 году, слдовательно, для позднйшихъ поколнiй эти два событiя были одновременными, и слiянiе двухъ Сисинiевъ въ одного могло совершиться весьма легко. Если же предположить, что чудо съ комитомъ Патрикiемъ произошло ране 320-го года, то сущность дла не цзмняется: Сисинiй севастiйскiй закрпилъ свое имя въ сложившейся уже легенде о чуде своего предшественника, измнивъ детали внешняго описанiя.

И вотъ - легенда о св. Сисинiи, прогонител лихорадки, встречается въ народномъ обиходе съ распространенными въ то время переживанiями древнихъ магическихъ заклятiй противъ демоновъ, олицетворяющихъ различные недуги; происходитъ слiянiе съ формулами, подходящими по характеру содержанiя и, путемъ взаимнаго влiянiя, вырабатывается общiй типъ легенды - заговора Сисинiевскаго типа.

При сравненiи русскихъ заговоровъ съ румынскими и греческими мы видли, что въ русскихъ совершенно отсутствуетъ эпизодъ о сестр Сисинiя, Мелитин, находящiйся въ названныхъ текстахъ. Даже боле - въ русскихъ заговорахъ не находимъ ни одного намека на этотъ эпизодъ, такъ что можно предположить, что существовало дв редакцiи заговоровъ: одна - съ эпизодомъ о Мелитин и другая - безъ него, - и эта последняя перебралась и стала распространяться на русской пачве.

Иначе говоря, можно думать, эпизодъ о Мелитине существовалъ отдельно отъ заговора съ именемъ Сисинiя, но когда произошло это слiянiе, - несомненно, впрочемъ, на греческой почве, - решить пока трудно.

Евг. Ляцкiй.

Этнографическое обозрнiе.
1893, № 4.
"У меня в померкшей келье — Два меча. У меня над ложем — знаки Черных дней. И струит мое веселье Два луча. То горят и дремлют маки Злых очей".