Жила на селе одна молодая женщина по имени Марьяна и вдруг ни с того ни с сего начала выкликать.

Сделалась будто бесом одержимая! Как пойдёт с мужем в церковь, так её и бьёт, и корёжит.

При звуках херувимской песни упадёт, землю грызёт, беснуется, ругань непристойную изрыгая.

Дома тоскует, волнуется, а в Рождество и Пасху вовсе места себе не находит. Или начнёт бить её икота – едва баба не задохнётся! Уж и руки на себя наложить пыталась: – так бесы мучат.

Священник брался отчитывать её молитвами Святому духу, а толку нет. А ведь раньше молодка была – на загляденье, и хозяйка лучше других. Что же с ней сделалось? Не испортили, часом?

Пошёл Марьянкин муж Василий к колдуну деревенскому:

— Не поправишь ли бабу?

— Нет, говорит, не могу. Не в моих это силах.

Тогда Василий поехал в соседнее село – большое, богатое, и отыскал тамошнего колдуна.

Тот, старик глубокий, говорит:

— Видимо, и впрямь испортили жену твою. Для начала надобно мне знать, кто сие содеял, а там поглядим, удастся ли её излечить. Я к тебе в дом приду под видом нищего странника, а ты смотри, никому о нашем уговоре не болтай, а если в дом придёт кто просить чего-нибудь, хоть соли щепотку! – ничего и никому не давай.

Вернулся Василий малость повеселевший, и едва во двор вошёл, как идёт следом их деревенский колдун:

— Соседушка, не разживусь ли я у тебя мучицею? Сам знаешь, живу бобылём, хозяйство без пригляду, вот весь припас и вышел.

Вспомнил Василий совет и отшутился:

— Христос с тобой, сосед, да я знать не знаю, где баба мучной припас держит, не мужицкое это дело, а жена моя не в себе. Уж прости, спроси у кого другого той муки.

И осторожненько выпроводил гостя, как тот ни нудил и ни пытался задержаться.

Через два дня под вечер постучался в ворота калика перехожий. Василий его впустил, двери за ним запер, окна ставнями закрыл, а детей в дальней комнате запер, чтоб не мешались.

Странник велел Василию принести из конюшни хомут, надел его на Марьянку – та стала столбом и обмерла, – а потом грозным голосом спрашивает:

— Клика-кликуша, икотница, а ну, скажи мне, силе громовой, кто твой отец?

Молодайка задрожала вся и говорит гнусавым, не своим голосишком:

— Селиван.

— Как Селиван? – Изумился Василий. − Отродясь ты Никитична по отчеству была. Неужто забыла?

— Нет ли у вас в деревне Селивана? – спрашивает гость.

— Как не быть? Есть. Сосед это наш, тот самый колдун, который не смог Марьянку отчитать.

— Ах, не смог? – усмехнулся гость. − Ну, где ему! Ведь ежели он отчитает ту порчу, которую сам на бабу наслал, сам и помрёт.

— Как так – сам наслал?

— А это тебе жена потом расскажет, когда я её отговорю.

И вот начал он Марьянку врачевать, беса клику из неё изгонять. Василию слушать заклинания велено не было, он уши воском запечатал, а смотреть колдун позволил.

И вот увидал мужик, как по телу жены вдруг прошла страшная судорога, потом большой палец на правой руке раздулся – и оттуда выскочила большая бесхвостая крыса, которая немедленно шмыгнула в подполье.

Это и был сам нечистый дух!

Марьяна тут же упала без памяти, а когда очнулась, рассказала, что сосед Селиван не раз и не два приставал к ней, пытаясь склонить на блудный грех, а когда она пригрозила рассказать мужу о Селивановых обольщеньях, отвязался, но, видать, разозлился и решил её испортить.

Раз на свадьбе у Марьяниной двоюродной сестры поднёс он молодке стакан с квасом, и почудилось ей, будто она какую-то букашку в том квасе проглотила.

С того все и началось, потому что был то не жучок, а напущенный бес клика.

— Про меня известно, что я кликуш врачую, вот Селиван и встревожился, – пояснил гость. Если бы ты, Василий, дал ему хоть что-то из своих рук – муки, хлеба, хоть лучинку, – нипочём бы мне не отчитать твою жену. А теперь увидите, что с ним, злодеем, станется. Ведь нечистому духу, коего он Марьяне подселил, новое заделье понадобится.

Расплатился Василий с колдуном, проводил его с честью – и стали они с женой жить лучше прежнего.

Марьяна больше не выкликала, а вот Селивану и впрямь лихо пришлось. Для начала Василий его измордовал кулачищами, он ведь был мужик крепкий.

И пригрозил, что убьёт, греха не побоится, если испортит Селиван ещё кого-нибудь.

Долго колдун ходил с синячищами, а потом начал жаловаться, что одолели его какие-то бесхвостые крысы, развелось их-де в избе бессчётно, только вот странность: – незримы они были никому, кроме самого Селивана.

А в один день он пропал бесследно: – либо сбежал, либо растерзали его нечистые.

И поделом – пострадал он за своё злодейство.


Обратная ссылка: https://mooncatmagic.com/misticheskaya-proza/220/klikushi/3812/