15 апреля 1912. 2:14.
Времени больше нет. Вода заливает шлюпочную палубу.

Финальное погружение неотвратимо приближается. Потоки океанской воды переливаются через ограждения, вырываются из люков - необратимый процесс цепного разрушения уже не остановить.

Джек Тейер вспоминал: «Мы с Лонгом стояли под второй трубой со стороны правого борта. Мы заранее приняли решение, что покинем тонущий пароход до его окончательного погружения и отплывем как можно дальше. Тогда мы опасались быть затянутыми в огромный водоворот. Время истекало, обратной дороги уже нет. На прощание мы пожали друг другу руки и пожелали удачи…- Прыгай первым! Я после тебя! Лонг соскользнул лицом к борту судна. Следом за ним, оттолкнувшись изо всех сил, я спрыгнул в воду с высоты 3-4 метров. Ужасный холод сковал меня. От шока перехватило дыхание. Несмотря на разрывающиеся легкие, я плыл к поверхности в противоположную сторону от парохода. Через минуту я всплыл, «Титаник» находился в сорока метрах от меня, озаренный в ночной темноте ореолом яркого света. Лонга я больше не видел, должно быть его затянуло внутрь лайнера».

Юджин Дейли и Уильям Меллорс крепко уцепились за планширь складной лодки, чтобы отрезать кормовые шлюпочные тали и отправить ее в дрейф. Зеленоватая океанская вода, поглощающая сантиметр за сантиметром сухой палубы, начала омывать ноги людей, борющихся за места в шлюпке и ожидающих ее освобождения. Испуганные люди, расталкивая друг друга, цепляются за последний спасительный деревянный оплот, хватаясь за борта или бегая вокруг него. Каким-то нелепым образом во время схватки за шлюпку нога салонного стюарда Уайтли запутывается в веревке. Он падает в воду, и веревка впивается в его кожу, в попытке вырваться из пут он ломает ногу. Стюард не чувствует боли, вероятно, из-за шокового состояния в совокупности с ледяной водой, которые временно блокировали механизм восприятия болевых сигналов.

15 апреля 1912. 2:16.
Обрушение первой трубы.

Внезапно с грохотом обрушивается первая дымовая труба, ударяется о поверхность воды, накрывая головы несчастных пловцов, одним из которых становится отец теннисиста Ричарда Норриса Уильямса: «Я бежал ближе к корме, когда пароход слегка подался вперёд. Обернувшись назад, я увидел только воду и выглядывающую из неё верхушку мачты. В голове мелькнула мысль о всасывании. Не обращая внимания на холодную воду, я пробирался к правому борту, чтобы как можно быстрее отплыть подальше от тонущего судна. Через 10 футов я вновь ощутил под ногами палубу, мой отец плыл позади меня. Остановившись отдышаться, я ждал его… В этот момент гигантская труба обрушилась прямо на головы людей – лишь двух футов не хватило отцу для спасения. Меня словно парализовало, как ни странно, не из-за того, что на моих глазах погиб родной мне человек - мой взгляд был прикован к огромной трубе, которая продолжала испускать черное облако дыма».

Волна, вызванная обрушением стального гиганта, приподнимает и отбрасывает на два десятка метров перевернутую складную шлюпку «B». Около складной шлюпки «А» Уильяма Меллорса волна сбивает с ног и швыряет на пиллерс, в результате его он сильно ударяется лодыжкой, но беспощадная забортная вода не унимается: она «хватает» его и со свистом выносит в океан. В этом потоке оказываются Август Веннерстрем и супруги Линделл, которых выбрасывает прямо к полузатопленной «парусинке». В хаосе они теряют семью Полссон, которых безжалостный океан забирает себе.

15 апреля 1912. 2:18.
Ломающийся «плавучий дворец».

Яркие огни лайнера на мгновение отключаются, через несколько секунд вновь озаряют вздымающийся силуэт и гаснут навсегда. Из недр «Титаника» доносится грохот рвущихся стальных листов, сопровождающийся глухими взрывами. «Этот шум можно было услышать за мили. Это был самый оглушительный звук, когда-либо слышимый среди океана». Лайнер начинает изгибаться, бортовая обшивка трескается и разрывается словно лист бумаги, ломается палубный настил.

Во мраке ночи рваные края разлома под третьей трубой, видимые пятью десятками людей, расходятся в противоположные стороны. Третья труба опрокидывается к носу, а четвертая заваливается в сторону кормы, угольщику Патрику Диллону, находящемуся в толпе на палубе юта, кажется, будто она падает точно в его сторону: «Направленная вниз носовая часть «Титаника» раскололась приблизительно в трех-четырех метрах от поверхности воды. Казалось, носовая секция приподнялась, а затем сломалась, как кусок моркови».

Стюард Браун сражается за жизнь возле погрузившегося капитанского мостика. Внезапно людские крики заглушает громкий трескающийся звук. Обернувшись, он видит, как корма «Титаника» вздрагивает и поднимается ввысь. Ему кажется, что носовая часть оседает и скользит под воду. Салонный стюард Уайтли, находясь в двадцати метрах от «Титаника», цепляется за «дубовый шкаф» вместе с несколькими мужчинами. Он наблюдает, как пароход ломается пополам и «из вскрытой кормовой части выпадают машины».

15 Апреля 1912. 2:25.
Мольбы о спасении.

Над могилой «Титаника» висит неплотный, похожий на дымку туман. Гладкая поверхность моря была усеяна ящиками, креслами, досками и другим хламом, который продолжает вырываться откуда-то из глубины океана. Когда «Титаник» погрузился, полковник Грейси крепко прильнул к леерному ограждению и был затянут в толщу воды. Воля к жизни и плавучесть пробкового наполнителя спасательного жилета заставляют его всплыть на поверхность, усыпанную обломками и барахтающимися человеческими телами.

«Воздух сотрясали ужасающие звуки, которые когда-либо слышал смертный человек. И только мы - пережившие эту страшную трагедию, помним это. Предсмертные стоны погибающих, боль и крики охваченных ужасом людей и прерывистое дыхание тех, кто в муках тонет, теряя последние силы. Мы до последнего дня будем помнить их мольбы о помощи: «Помогите! Эй, лодка! Боже мой!»

Джек Тэйер вспоминал: «Возможно, прошла минута или больше почти мертвой тишины. Потом послышался чей-то одиночный крик о помощи, вливающийся в единый непрерывный крик полторы тысячи людей в воде вокруг нас. Это звучало как стрекотание саранчи в летнюю ночь в лесах Пенсильвании. Ужасные крики продолжались 20 или 30 минут, постепенно замирая, так как один за другим люди больше не могли выдерживать холод. Почти никто не утонул, поскольку воды в легких тех, кто был поднят позже, не было обнаружено. У каждого был спасательный жилет».

15 апреля 1912. 2:40.
«Карпатия» спешит на всех парах.

Капитан Рострон вдруг видит на горизонте в полурумбе слева по носу, зеленую вспышку фальшфейера.
- Я вижу его огонь! - кричит он. - Должно быть, он еще на плаву!
Действительно, кажется, что это "Титаник" подает сигналы. Фальшфейер горит очень далеко. Они его видят только потому, что его зажигают высоко над поверхностью воды. Времени было еще два часа сорок минут, а они уже находятся в пределах видимости "Титаника", а это значит – «Карпатия» все-таки поспела вовремя! В 2:45 утра второй офицер видит крошечный луч света, сверкнувший в двух румбах слева по носу. Это первый айсберг, замеченный благодаря отраженному им свету звезды. Вскоре появляется другая ледяная гора, потом еще одна. Теперь «Карпатия», резко маневрируя, но ни разу не сбавив хода, увертывается от айсбергов, появлявшихся то с той, то с другой стороны.

Лайнер несется вперед, и люди с затаенным дыханием ждут появления новых айсбергов, время от времени замечая в отдалении вспышки зеленых фальшфейеров. Когда у них все было готово, стюарды получают немного свободного времени. Роберт Воон со своими товарищами отправляется на кормовую палубу. Там они, подобно боксерам, разминающимся перед боем, принимаются плясать и игриво толкать друг друга, чтобы согреться. Вблизи правого борта мимо них проходит громадный айсберг, и один стюард воскликнул: "Глядите, ребята! Я вижу полярного медведя, который моется куском льда!"

Возможно, это была слабая шутка, но стюарды, на стремительно проскочившем мимо айсберга лайнере, оглушительно смеются. К этому времени с «Карпатии» начинают запускать сигнальные ракеты - по одной каждые 15 минут, а в промежутках – «римские свечи», являющиеся опознавательным знаком пароходной компании «Кунард Лайн». Среди команды разносятся слухи, что «Карпатия» находится от "Титаника" в пределах видимости.

15 апреля 1912. 3:00 - 3:20.
Им нужна наша помощь! Шлюпки вернулись не все...

В то время как складные шлюпки "A" и "B" заполняются людьми и медленно, с трудом, удаляются от места гибели "Титаника", сотни находящихся в воде кричат, взывая о помощи. Отдельные голоса сливаются в непрерывный, всё заглушающий гул. Кочегару Джорджу Кемишу, налегающему на свое весло в шлюпке №9, этот хор напоминает крик десятков тысяч футбольных болельщиков, наблюдающих за финальной игрой кубка Англии.

Для живого, импульсивного пятого помощника Лоу эти крики в ночи означают одно - надо грести назад и спасать людей. Покинув "Титаник" в шлюпке №14, Лоу собирает вместе шлюпки №10, 12, 4 и D и связывает их между собой так, чтобы получилось нечто вроде нитки бус длиной около 50 метров. "Считайте себя под моим началом", - приказывает он и вскоре начинает готовить свою "флотилию" к спасательной операции. Идти всем вместе к месту гибели "Титаника" представляется самоубийственным: шлюпки слишком плохо укомплектованы гребцами и не смогут ничего сделать среди неразберихи и паники, которые ждут их над могилой лайнера, но одна шлюпка с отборной командой может принести пользу. Лоу пересаживает 55 своих пассажиров на четыре другие шлюпки, а у себя собирает наиболее опытных гребцов-добровольцев.

Пересадка из одной шлюпки в другую посередине Атлантического океана в 2 часа 30 минут ночи - занятие, требующее большого нервного напряжения, и пятому помощнику иногда изменяет самообладание. Еще некоторое время Лоу выжидает, пока масса пловцов "поредеет" и можно безбоязненно отправиться в спасательную экспедицию. Лишь в четвертом часу ночи - почти через час после того, как "Титаник" затонул, - шлюпка №14 медленно подходит к тому месту, где среди обломков крушения плавают люди.

Мало кого удается найти из оставшихся в живых: стюарда Джона Стьюарта, пассажира первого класса Уильяма Хойта, и привязавшего себя к двери китайца из третьего класса. Почти целый час шлюпка №14 играет в жмурки, безрезультатно бросается в темноте на крики и призывы, но больше никого не находит.

Третий помощник капитана Питман в шлюпке №5 тоже слышит крики замерзающих. Он разворачивает шлюпку и кричит:
- А ну, ребята, греби к месту катастрофы!
- Попросите помощника капитана не возвращаться назад, - обращается какая-то дама к стюарду-гребцу Этчесу. - С какой стати нам расставаться со своей жизнью ради безнадежной попытки спасти других?
Остальные женщины тоже начали протестовать. Питмана разрывают сомнения и чувства долга и совести. В конце концов он отменяет свой приказ, снова разворачивает шлюпку и велит гребцам сушить весла, а ее пассажиры слушают, как в трехстах метрах от них кричат обреченные люди.

В шлюпке №2 четвертый помощник капитана Боксхолл спрашивает у дам: "Не вернуться ли нам?" Они отвечают отрицательно, и шлюпка №2 тоже продолжает свой дрейф, а ее пассажирам ничего не остается, как слушать доносившиеся до них крики.

В одной шлюпке за другой повторяется одна и та же история: робкое предложение, более решительный отказ, и в результате никаких активных действий. Из более полутора тысяч человек, оставшихся на "Титанике" в момент его гибели, лишь 13 были подобраны восемнадцатью находящимися поблизости шлюпками. Катастрофа унесла жизни 1496 человек.

15 апреля 1912. 3:30.
Прибытие «Карпатии».

Мириады звезд на небосводе медленно гаснут, сидящие в шлюпках чувствуют, что с наступлением рассвета меняется погода. К утру поднимается легкий ветерок, который заставляет волноваться бескрайнюю водную гладь. На часах 3 часа 30 минут, выжившие в первый раз видят отдаленную вспышку света, сопровождающуюся еще более отдаленным рокотом. Мисс Нортон в шлюпке №6 воскликнула:

- Это вспышка молнии!
Рулевой Хиченс ворчит:
- Это падающая звезда!
Лежащий на дне шлюпки №13 кочегар, от холода почти потерявший сознание, вскакивает с криком:
- Это был пушечный выстрел!

Вскоре в том направлении, откуда слышится рокот, появляется отдельный огонь, потом другой, затем возникают один за другим целые ряды огней. Это мчится большой пароход, пускающий ракеты, чтобы известить людей с «Титаника» о том, что к ним спешат на помощь. В шлюпке №9 палубный матрос Пэдди Макгоф громогласно призывает остальных:

- Давайте помолимся Богу, потому что я вижу на горизонте пароход, и он идет за нами!

В шлюпке №3 кто-то зажигает газету и отчаянно машет ею, затем сжигают соломенную шляпку миссис Дэвидсон - решив, что она будет гореть дольше, чем газета. В шлюпке №13 из писем скручивают бумажный факел. Боксхолл в лодке №2 сжигает последний фальшфейер, который становится спасительным для замерзающих пассажиров. В шлюпке №8 миссис Уайт машет своей электрической тростью еще более неистово. Над водой разносятся крики «Ура!» У капитана Рострона замирает сердце. В три часа тридцать пять минут ночи они подходят близко к последней позиции «Титаника», однако нигде не видно ни малейшего следа тонущего лайнера.

Рострон в конце концов приходит к выводу, что зеленый фальшфейер, который они видели, горел не так уж высоко над поверхностью океана. Лишь прозрачная чистота ночи позволила им увидеть столь отдаленный огонь. В 3:50 утра Рострон приказывает до минимума сбавить обороты машин – «Карпатия» находится в координатах, указанных радистом «Титаника».

В 4:05 утра появляется еще одна зеленая вспышка. Она виднеется прямо по носу, почти на уровне воды. В мерцающем свете фальшфейера различаются очертания спасательной шлюпки, находившейся метрах в трехстах от «Карпатии». Рострон разворачивает «Карпатию» вправо, чтобы принять шлюпку с левого, подветренного борта. Неожиданно прямо перед судном «вырастает» айсберг. Впередсмотрящие и офицеры замечают его в последнюю секунду. «Пришлось немедленно переложить руль до упора вправо, чтобы отвести нос от удара», - вспоминал капитан Рострон. Машины застопорены - они на месте.

15 апреля 1912. 4.30.
«Где «Титаник»?

Примерно в 4.20 утра, когда все пассажиры дежурной шлюпки №2 были приняты на борт «Карпатии», Боксхолл сходит с нее последним, после чего второй помощник Биссет сопровождает его на мостик. Там его встречает Артур Рострон. Весь офицерский состав «Карпатии» предполагал худшее, но капитан обязан был задать риторический вопрос: «Где «Титаник»? Голосом полным отчаяния Боксхолл отвечает: «Титаник» был проклят с самого начала...»

Рострон берет его за руку и тихим голосом произносит: «Не будем об этом. Скажите, все лодки благополучно спущены на воду?» Боксхолл отвечает, что верит в это, но точно он сказать не может. И тогда Рострон задает самый животрепещущий вопрос: «Сколько людей остались на борту, когда «Титаник» затонул? Уравновешенного и сдержанного Боксхолла слова, произнесенные Ростроном, задевают до глубины души: сломленный и потрясенный трагедией, он кричит срывающимся от волнения голосом: «Сотни и сотни! Может быть, тысяча! Или больше! Боже мой, они погибли вместе с «Титаником», люди не могли выжить в ледяной воде».