"Корона, дитя блудницы, проваливай к черту". Заговор против коронавируса В Карелии написали "заговор от коронавируса". В соцсетях появилось видео, на котором активистка карельского движения читает заговор на карельском языке. Карелы издревле считались сильными колдунами, и до сих пор к "карельским знахарям" продолжают ездить люди из соседних регионов: излечиться от болезней, снять сглаз или сделать приворот.
Корреспондент сайта «Север. Реалии» Глеб Яровой выяснял, можно ли "заговор против коронавируса" воспринимать всерьез.
Автор этого "заговора от коронавируса" – сотрудница Карельского научного центра РАН, фольклорист с карельскими корнями Мария Кундозёрова. Мария исследует карельский фольклор: заговоры, эпические песни, свадебные песни – все жанры связаны между собой тем, что исполнялись калевальским размером. Этот "калевальский размер", по словам Марии, сочетает руны легко между собой, и их можно "переплести бесшовно", то есть соединять, менять местами, компоновать. И текст заговора – не случайный набор слов, он составлен на основе настоящих заговоров, собранных и записанных учеными Карельского научного центра РАН в 1970–1980-х годах в Лоухском районе республики.
– Это первая попытка, максимально упрощенная и укороченная версия возможного заговора. Реконструировать заговоры, конечно, можно. Но настоящие карельские заговоры могут быть очень длинными. А этот вариант рассчитан на широкую публику, – рассказывает Мария Кундозёрова.
"Овцы под лавку"Те, кто занимается сегодня изучением истории и культуры карелов, считают традиционные знания "кладезью" для исследователя. В Институте языка, литературы и истории Карельского научного центра есть специальное подразделение – "Сектор фольклористики с фонограммархивом", где много лет собирают образцы карельских заговоров и других произведений рунической поэзии.
– Традиционные знания, как и язык, – фундамент любой нации. И заговоры – одна из самых важных и наиболее живучих составляющих культуры. Тексты заговоров менее всего подвергаются импровизационным процессам, благодаря чему дольше сохраняются в памяти носителей, – говорит Мария Кундозёрова. – Бытовые заговоры знал каждый карел или карелка. Короткие заклинания до сих пор в ходу. Меня коллега-карелка наставляла: "Когда будешь перешагивать порог диссертационного собрания, скажи негромко: "Lampahat laučan alla, hukka tuli!" ("Овцы – под лавку, волк пришел!"). Я так и сделала.
Настоящих "носителей" заговоров в Карелии остается все меньше. При этом в глубинку к карельским "бабушкам" до сих пор ездят люди не только из соседних регионов, но и издалека. Люди верят в ритуальные обряды и заговоры, хотят излечиться от болезней, снять порчу или, наоборот, "поднять лемби" (ритуал для повышения сексуальной привлекательности). Старшее поколение, по словам Кундозёровой, до сих пор использует заговоры в определенных ситуациях: произносят слова, когда парят ребенка в бане, когда поднимают лемби, когда идут на рыбалку, заговаривают болячки. Но чем дальше, тем больше заговоры, как и другие жанры рунической поэзии, калевальского стиха, остаются только предметом исследований.
– Традиционные знания передавались на протяжении столетий "из уст в уста", от старших родственников – младшим, реже – от учителя к ученику, но в последние десятилетия этот процесс почти остановился. Маловероятно, что эта традиция возродится, – резюмирует Мария. – Тенденция та же, что и с языком. Скоро и язык будут знать только исследователи.
Бабушка Маша заговаривает сольПоиск в "Яндексе" на словосочетание "карельские колдуны" выдает больше 200 тысяч результатов, а в десятке результатов поиска "карельские заговоры" в Гугле появляется реклама книг с карельскими заговорами, которые можно купить в любом интернет-магазине: "Заговоры карельской целительницы" или "250 карельских заговоров на воду" – вполне себе популярные издания, предлагающие каждому желающему попробовать себя в роли "знахаря" или "колдуна".
– Много сюда с детьми приходят. Я им делаю соль и советую, как правильно употреблять: в горячую еду не класть, в чужую еду не класть, можно на хлеб сыпать, в салат добавлять, можно развести в воде и поливать себя в бане, только на уже чистое тело и не вытираться, дать высохнуть. Долго соль не держать в хозяйстве, съесть побыстрее, и ни в коем случае не выкидывать, там более в грязное место, – рассказывает Мария Иванова из карельского села Ведлозеро об обряде заговаривания соли против грыжи.
Бабушка Маша, как называют ее местные, показывает всю технологию приготовления, но сам заговор вслух не произносит: шепчет тихо над самым сосудом с солью, иначе весь обряд – насмарку.
В марте Марии Ивановой исполнилось 90 лет, она живет одна в своей маленькой неблагоустроенной квартирке, которая занимает половину деревянного одноэтажного дома в Ведлозере, в 100 км от Петрозаводска. Дети разъехались в поисках работы и приезжают только на выходных – привозят продукты, помогают по хозяйству. Летом к бабе Маше приезжают правнуки, которых она учит карельскому языку.
У Марии Ильиничны, несмотря на возраст, хорошая память: из раннего детства она помнит, что в ее родном селе Топорное на юге Карелии почти каждый житель знал песни и заговоры.
– Соседи начали дом строить себе. А надо было три ночи поспать на месте строительства дома, на голой земле. Проверяли так, хорошее ли место. Так с этого места каждую ночь (черти) воду уносили. Ночью приходили и забирали воду. Так старик взял свою метку, и сказал: "<> вашу мать, еще раз придете, разорву!" На четвертую ночь черти пришли, но воду взять не смогли. И тогда построили дом на этом месте. А наш дом в Топорном пришлось переносить. Потому что на дороге чертей он был построен, помешали им. Все ночи напролет коров в хлеву избивали. А потом поют, пляшут, веселятся. В другое место пришлось перенести дом: разобрали и перенесли, – вспоминает Мария Ильинична.
Вспоминает она и "бессмертный камень", к которому люди ходили за помощью. Это был огромный валун, а на нем – след от ладони, как человеческий, и пальцы видны, только в размерах гораздо больше. "Это следы Спасителя", – говорили в Топорном. Маленькая Маша с друзьями часто бегали на него смотреть, но что с ним делают взрослые, они не знали, потому что к камню ходили в основном мужчины, и обряды проводили без посторонних глаз. Известным знахарем был и дед Марии Ильиничны по материнской линии. Его называли "знатоком земли", он многому научил мать, но та по каким-то причинам передала Марии Ильиничне только небольшую часть своих знаний.
Карелы не были колдунами?Жительница Ведлозера Наталья Антонова родилась и выросла в селе, но карельский язык выучила в зрелом возрасте: в советские годы говорить на карельском было не принято, а некоторые и вовсе не признавались, что они карелы и знают язык, поэтому своих детей языку не учили. Нынешнее поколение молодых карелов, по словам Натальи, хоть и общаются на языке свободно, но родным его назвать не могут. Потому и традиционный фольклор, песни и заговоры, они, в отличие от своих родителей, знают только по книгам, да из разговоров. Сама Наталья старается чаще общаться с бабушками – как баба Маша, – они используют специфические слова, которых не найти в словарях и говорят на языке, которого не выучить по учебнику.
– Я не заговариваю, но как любая женщина, имеющая очень сильную связь с карельской традицией, я обладаю базовым набором бытовых знаний, которые есть в нашей семье. Я четко знаю, что кругом нашего ничего нет, мы пользуемся чужим. И если тебе нужна вода, ты должен ее попросить, если тебе нужен лес, то я чувствую, что я там не одна и пришла туда в гости. Я стараюсь просить разрешения за право воспользоваться, благодарить за то, что дали. Всё это на карельском и своими обычными словами, как в голове слагаются. И я точно уверена, что то, что сейчас происходит у человечества, это от чрезмерного потребления, – говорит Наталья Антонова.
Из рассказов местных жителей и книг о карелах Наталья знает, что еще полсотни лет назад, то есть в позднесоветский период, в карельских селах было много мужчин, которые общались со стихиями и всем, что дала жизнь: лесом, водой, воздухом, огнем, камнем, землей, песком, и пр. По словам Натальи, стихии позволяли делать и хорошее, и плохое, причем плохое было сделать проще, чем хорошее, потому всяких порч и сглазов было много. И для этого не надо было обладать особыми умениями. Но сильное и хорошее могли делать только сильные мужчины, которые и ходили к стихиям. Женщины этого не выдерживали, они хорошо справлялись с более мелкими делами – грыжей, ворожением, кожной сыпью, радикулитом и так далее. Конечно, договариваться напрямую со стихиями – хозяевами воды и леса, было гораздо важнее, поскольку они сразу говорили, помогут или нет, а "делать" через предметы, связывающие со стихиями, – гораздо дольше. Поэтому и статус у таких мужчин был гораздо выше.
– В этих сакральных делах есть очень важный момент: не знакомые с карельскими традициями боятся карельских колдунов, потому что не понимают, что карелы не колдовали, а договаривались со стихиями, знали, делали. В карельском языке есть определенный глаголы – luadie, то есть "делать", и tiedovoija – применять знания, а не "колдовать". Поэтому и tietaja – это "знахарь", "заклинатель", а не колдун. Колдовство – сказочное слово, а применять знания и делать – из карельской повседневной жизни. Карелы – не колдуны, а "знающие", "делающие", – говорит Наталья.
Она знакома со многими людьми в Ведлозере, которые не сами "делали", но которые были свидетелями "дел". Ее покойная тетя ходила в лес со "знающим" и слышала, как он говорил с лесными мужиками. Другой мужчина, которого тоже брали с собой в лес, рассказывает, что и он видел, как навстречу "знающему" выходили три огромных, очень высоких мужика с длинными бородами. Они поговорили со "знающим" и ушли обратно в лес. Чего просил "знающий" у лесных людей, мужчина не помнит.
Сотрудница музея-заповедника "Кижи" Татьяна Бердашева, однако, утверждает, что в Карелии сосуществовали и колдуны, и знахари, но отношение к ним у народа было разное. Знахари в большинстве своем были людьми верующими и носили крест, разбирались в религиозных вопросах и представляли собой образцы нравственного поведения. А вот колдуны пользовались дурной славой и не принадлежали к христианской общине. Их считали владельцами чертей, людьми "вне Бога и без креста", – писала доктор наук, сотрудница Российского этнографического музея Ольга Фишман
– Я изучала представления карел о народных целителях, колдунах и знахарях по различным источникам. Можно сказать, что у карел, живущих в разных частях Карелии, эти представления были немного разные, хотя для большинства карел четкой разницы между "знахарем" и "колдуном" не было. Главную разницу люди видели в том, что источником силы колдуна была особая связь с нечистью, знахаря – дар Божий, – говорит Татьяна Бердашева.
Идею заговора против коронавируса специалисты по карельской культуре считают как минимум интересной. Наталья Антонова уверена, что в его создании есть смысл: если тот, кто его сложил, и тот, кто его может применить, верят в силу слова, находятся с ним "на одной волне".
– Конечно, если человек никогда не верил в силу народных заговоров, то для него это не больше чем "прикол", – говорит Антонова. – Если же человеку такая вера не чужда и он чувствует связь с произносимыми словами, знает, что они действуют при очень бережном и верном отношении к ним, вере в традицию, то слова имеют силу материализовываться для него. Не зря же раньше обходились без медицины, сами лечили.
© Север.Реалии
Обратная ссылка: https://mooncatmagic.com/lechenie-zabolevaniy/116/karelbskiy-zagovor-protiv-koronavirusa/2561/ 
