Новости: Группа нашего форума ВКонтакте: Гадание • Магия • Руны | VK

  • 29 Марта 2024, 13:00:34


Автор Тема: Воровство и сфера магического  (Прочитано 3027 раз)

Яга Баба

  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 1196
  • Репутация: 474
  • Яга Баба Яга Баба
Re: Воровство и сфера магического
« Ответ #15 : 19 Января 2020, 16:28:49 »
Кроме  того,  для  распознавания  виновного  использовалась  также  мышь,  которую «...клали в  только  что  купленный  новый  горшок и  затем  ждали,  кто  первый  из посторонних  после  этого  придет  к  ним  в  дом, –этого  первого  и  подозревалив  краже».

Существовали  также  приметы,  обличавшие  склонность  к  воровству, которую  можно было обнаружить как при жизни, так и после смерти любителя поживиться чужим имуществом. Так, «распознать» вора могло животное. Считалось, что если «...принападении на человека, собака “схопиць зы ляшку”, за полу одежды и некоторое время продержит в зубах, то такой человек преступен: он или вор, или разбойник, или чаровник» . О  склонности  к  воровству свидетельствовало  также  нарушение  правил обращения  с  хлебом:  нормой  считалось,  когда человек режет хлеб по направлению к себе, прижав его к левой рукой к груди; иной способ нарезки хлеба выдавал в человеке вора.

«Основанием для такой идентификации могло послужить, с одной стороны, народное восприятие вора и воровства как деятельности нечистой, связанной с нечистой силой и колдовством, а с другой стороны, элементы антиповедения, свойственные ворам и разбойникам и порой сознательно ими культивируемые»

Существовало  также  представление,  что «...если  напокойнике  (на  лбу,  лице,  теле) появляются вши, значит, он крал семена льна или что-нибудь другое», также представление о том, что появление вшей на открытых местах (лице, руках) у живых предвещает имущественную потерю, хозяйственное обеднение.
Вши  в  славянской  народной  культуре –неотъемлемый  признак  живого человека, поэтому появление их на покойнике – аномалия, служащая знаком каких-либо  поведенческих девиаций, которыми отличался покойный при жизни.

Необходимо отметить, что в поверьях символика вшей разнообразна. С одной стороны, вши связаны деньгами и богатством. Так, на кого нападают вши или у кого их много, тот будет богатым, получит деньги. Также было распространено представление о том, что вши снятся к деньгам, к богатству. «Чужая вошь если за воротник не залезет, так и не разбогатеешь».

В данном случае символика вшей, семян льна  и  денег  основана  на  общей  идее  множественности. С  другой  стороны,  бытовало представление о том, что вши олицетворяют человеческие грехи, а категория грехаимела самое непосредственное отношение к краже.

Согласно рукописным источникам, определенные особенности внешности, в частности, такие  как  расположение  глаз, особенности взгляда, величина ушей, цвет кожи выдавали  в человеке склонность к воровству: «Скоро  смотрит  или  остро  видит –тать»; «впалыя  очи –татливы и избродливы велми»;  «...у кого велми малы [уши] –сей есть малоумен или тать»; «Человек  бел  [телом] в  скудости  крадлив,  а  не  в  скудости  невинен".

В устной традиции упоминается лишь о такой психофизиологической особенности, как дрожь в руках: «Руки дрожат –вор».

Что касается примет, то тексты этого жанра могли указывать не только на склонность того или иного человека к воровству, но и на факты краж, не всегда заметных из-засвоей незначительности. В частности, знаком того, что кто-то из домашних тайно занимается воровством в доме, служит поеденная мышами одежда или появление их в доме.

Основываясь на рассмотренных материалах, можно сказать, что главной целью гаданий было распознавание вора, но встречаются в традиции и практики, направленные на выявление возможности/невозможности найти украденное. Наиболее распространенными были гадания с использованием  решета,  Псалтири  и  ключа,  а  также  гадания  на  воде.  Стандартным каналом получения информации  считались  также  вещие  сны,  вызываемые  посредством  чтения  заговоров  и совершения магических действий. Считалось, что помочь распознать вора, выявить склонность человека  к  воровству  или  факты  краж,  могли  различные  животные  и  насекомые –курица, собака, крысы, мыши и вши.


Святые, специализирующиеся на защите имущества от воров и на помощи потерпевшим от воровства

Святыми, специализирующимися на помощи потерпевшим от воровства, считались Иоанн  Воин и Феодор Тирон. Впереводе с греческого «Тирон» обозначает «охраняющий, блюдущий», а молитва, посвященная великомученику, содержит мотив обхода святым земли и избавления от бед и напастей всех, кто его с верой призывает.

На многочисленных иконах и гравюрах XIXв., именовавшихся «Сказание киим святым какие благодати исцеления от Бога даны», этот святой изображается вместе с Иоанном Воином. Также помогает Николай Угодник (сюжет,  в  котором  св. Николай  оказывает  помощь  жителям  одного  прихода,  в  который чернокнижники повадились воровать капусту и поедать люде); и Миней  мученик (молебен святому Мине (в сборнике написание имени святого выглядит именно так) служат для того, «чтобы вор подбросил украденное»)

По материалам одного из современных сборников молитв «о защите от воров и об отыскании украденного», кроме  Иоанна  Воина  и  Феодора  Тирона,  помогает  также  обращение  к  преподобному  Афанасию,  Афонскому чудотворцу, и Богородице, в частности, к иконе «Знамения» и «Трех радостей».

Согласно рукописным источникам XVIIв., с молитвой об отыскании украденного обращались к святым мученикам Гурию, Самону и Авиву. Упоминание  об  этих  святых  содержится  в  грамоте  новгородского  архиепископа  Иоанна, изданной по случаю обнаружения воров, похитивших в 1410году священные сосуды из Софийского собора.

По свидетельству церковного историка митрополита Макария, воры были чудесным образом обличены или сознались перед иконой святых мучеников Гурия, Самона и Авива в ходе испытания освященным хлебом, вследствие чего архиепископ Иоанн дал благословение прихожанам Софийского собора в случае кражи обращаться к чудотворной иконе, предписав подобный способ обличения воров в качестве альтернативы греховной присяге и «хождению ко кресту»[Митрополит Макарий].

Иоанн, в соответствии со средневековым восприятием «...судебной процедуры как  чего-то,  что  осуществляется  Богом,  а  не  людьми»,  заменяет  практику  крестного  целования  испытанием освященным хлебом, поскольку в рамках первого ритуала инициатива принадлежит человеку, который может ею злоупотребить,  а  в  рамках  второго –самому  Богу,  который  определяет  виновность/невиновность  человека независимо  от  его  воли

Суть ритуала заключалась в следующем: «Священник, служа святую литургию, напишет имя Божие на хлебце (просфоре) и раздаст это всем, приходящим к имени Божию; кто съест хлебец с именем Божиим, тот окажется прав, а кто не съест хлебца, тот по Божию суду виноват будет; кто же не пойдет к хлебцу, тот без суда Божия и мирского виноват будет» [Митрополит Макарий].Более подробное описание ритуала содержится в изданном новгородским архиепископом Иоанном «Указе о проскомисании  святым  трём  исповедникам –Гурию,  Самону  и  Авиву».  Указ  предписывал  при  наличии подозреваемых  в краже  изготовление  специальной  крестообразной  просфоры  с  изображением  четырех  крестов. Затем  во  время  литургии  частицы  просфоры  с  изображением крестов,  предназначавшиеся  для обличения виновных,  последовательно  изымались.  Ритуал  сопровождался  произнесением  особых  молитв,  среди  которых выделяется  прошение  к  святым  исповедникам:  «...ныне  сотворите  чудо  для  притекающих  к  вам  с  верою: потерпевшим  ущерб  помогите,  виновных  обличите,  уста  злодеев  заградите».  Кроме  того,  в  рамках  ритуала предписывалось  поминовение  за  проскомидией  по  именам  тех,  кого  предстоит  испытывать  просфорой [Митрополит Макарий].

Широкого распространения на Руси эта практика не имела: по свидетельству митрополита Макария, летописи не подтверждают, что данный обычай применялся длительное время в Новгороде, и предписание испытывать похитителей освященным хлебом было частным распоряжением архиепископа [Митрополит Макарий]


В  случае пропажи  лошади –Флор  и  Лавр,  расценивавшиеся  как  покровители скота  и,  в  частности, лошадей, св.Егорий как покровитель скота , а в случае пропажи рогатого скота –покровители скота Влас и Модест или же Флор и Лавр.

Перед  их  иконами  ставились  свечи,  им  служили  молебны  и  молились  о  возвращении украденного,  а  также  об  обличении  и  наказании  воров.  Обычно  за  помощью  к  святому обращались сразу же после обнаружения пропажи, однако в материалах упоминается также, что Иоанну Воину молились и 30 июля (по старому стилю), в день его поминовения.
Именно с представлениями об Иоанне Воине как святом, помогающем в обретении украденных или потерянных вещей, была связана традиция всенощного бдения с молебном мученику в день его памяти.

Самой популярной фигурой в этом списке является Иоанн Воин. Этот святой, а также Николай Угодник, считались покровителями как воров, так и потерпевших от кражи. Применительно к образу Иоанна Воина: посланный на убиение  христиан  Юлианом  Отступником,  Иоанн  Воин, «прежде  чем  схватить  христиан, предупреждал их, чтобы они бежали, или же отпускал схваченных». Однако гораздо более важным является то обстоятельство, что в числе чудес,совершенных святым, есть и открытие татьбы, и обличение воровства.

Эти представления нашли отражение и в иконографии. Так, в частности,на иконах, фресках  и  гравюрах  изображены  сцены ограбления и явления святого ворам, а также возвращения украденного. Причем, если житие  лишь  в  общих  чертах  указывает  на  помощь  святого  в подобных ситуациях, то в изобразительном искусстве этот мотив был конкретизирован  как посмертное чудо.

М.Едлинский, священник  Борисоглебской  церкви  в  Киеве,  основанием  для  подобной специализации Иоанна Воина, наряду с примерами обличения и открытия татьбы, имеющимися в  житии,  считает  также  мотив  заступничества «от  обидящего  человека» и «всякой  злой напасти», содержащийся  в  молитве,  обращенной к святому.  По  наблюдениям  священника,  «воры так боятся этого [обращения обворованных за помощью к Иоанну Воину], что нередко сами сознаются в своей вине или же, под влиянием страха, нечаянно выдают себя».

Именно с этим аспектом почитания связана традиция устройства приделов во имя святого в колокольнях, вт.ч. надвратных, т.е. при входе в храм или на  его  территорию,  а  также  бытование  изображений  мученика  в  административных учреждениях и тюрьмах.

В архивных материалах встречается сюжет, повествующий о том, как после молебна Богу и Иоанну Воину, заказанного потерпевшим, тяжело заболел один крестьянин, у которого появились струпья по всему телу и пролежни, затем в хозяйстве околели две лошади, а после  захворало все семейство. Пришедшим  расспрашивать его о тайном грехе соседям  он сначала не признался, но вскоре умер его сын, и,когда священник посоветовал ему покаяться перед народом, он во всем признался и рассказал, что «...ему во сне явился какой то молодой воин, от которого были лучи, а лицо его было светлое, и сказал ему, что если он не покаится, то его живо источат черви и все его имущество и семейство погибнет, а ему на том свете будет мука  бесконечная».
После  этого  больной  крестьянин  стал  выздоравливать.

По поводу Николая Угодника можно отметить, что если в современных представлениях он  выступает  в  качестве  защитника  от  краж, то в более ранних источниках, имеющих  византийские корни, он фигурирует и  как помощник потерпевшим от воровства. Так, в  ряде легенд  говорится о  Николае как  о хранителе  вещей, за похищение которых святой  строго наказывает. В качестве примера приведём записанную в Киеве в XIв. легенду: еврей, уходя из дома, поручил иконе св.Николая беречь имущество. Во время его  отсутствия  разбойники  обокрали  дом.  Вернувшись,  еврей  избил  икону.  Николай  явился разбойникам, которые делили награбленное имущество, с  ранами  на  теле и велел  вернуть украденное. Еврей,  увидев,  что  его  имущество возвращено,  уверовал  в  силу  св.Николая  и крестился.

Функциональный аналог Иоанна Воина и Николая Угодника в греческой традиции –Гермес: он является одновременно и покровителем воров и мошенников,и богом, помогающим отыскать украденное.

В гомеровском «Гимне Гермесу» описываются воровские подвиги Гермеса и история кражи стада коров у Аполлона. Он владеет магическим золотым жезлом, способным усыплять людей, он незримо открывает любые узы; надевая шлем Аида, он становится невидимым. Все эти способности и магические предметы, их дарующие, были чрезвычайно важны в воровском промысле. Однако у Гермеса была еще одна важнейшая функция: он считался проводником в мир мертвых.
Гермеса называют «...веселым  вором», который «крадет души и уводит их в царство  Аида». «...И  способность  усыплять,  и  воровское  искусство  Гермеса  определяются  его  связью  с  миром смерти», и поскольку «...магическое усыпление было “малой смертью”», вполне логично, что этот бог-похититель стал выступать в качестве покровителя воров .

Прояснить феномен двунаправленности помогают представления о краже как каре Божьей:  именно  поэтому  святые  оказывают  помощь  не  только  жертве, но и преступнику, являющемуся орудием осуществления Божественной воли.

Отметим, что в плане общности функций Гермесу ближе св.Николай: он также является проводником на тот свет, покровительствует торговцам и тем, кто находится в пути.

Кроме  святых,  специализировавшихся  на  помощи  потерпевшим  от  воровства,  помогала  и  молитва,  обращеннаяк  Богу:
«При  покраже  чего-нибудь  нужно  молиться  Богу,  говоря: –Помяни  его,  Господи,  108-м псалмом », –вор  сам  принесет  украденное;
«Когда  желают  погибели  вору,  которого  отыскать  нет  никакой  возможности,  то молят, чтобы Бог успокоил душу вора».
Обращение к Богу  с  целью  вернуть  украденное  встречается  и  в  текстах  заговоров: «Возврати,  Господи,  и покражу  рабе, погони  на  обижающего  страх  и  помяни  их,  Господи,  за  упокой»

108-й псалом представляет собой сложную формулу  проклятия. Этот  псалом,  наряду  с  34-м  и  139-м,  упоминается  и  при  описании  ритуала  проклятия преступника  псалмами  в  греческой  церковной  практике,  однако  выбор  их,  по  мнению  исследователя,  вполне произволен, так как в материалах встречаются упоминания и о других псалмах.
Перечисленные псалмы имеют одну общую черту:  их объединяют содержащиеся в стихах обращение к Господу за помощью  и мотивы проклятия.
Баба Яга не так уж и плоха, но всё решает контекст. Вот, посудите сами: вы отселились от социума, дружите с животными, едите грибы и ягоды, вокруг лес, кайф. Баба-Егерь просто...И тут припирается какой-то немытый Иван и давай хамить!!!

Яга Баба

  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 1196
  • Репутация: 474
  • Яга Баба Яга Баба
Re: Воровство и сфера магического
« Ответ #16 : 19 Января 2020, 16:40:08 »
Магические способы наказания вора и возвращения украденного

Существовали и широко  практиковались в крестьянской культуре разнообразные  магические  способы  наказания  преступника  и  возвращения  украденного посредством  магического  воздействия  на  вора. 

Зачастую  они  применялись,  если  приемы, направленные на распознавание вора (в том числе и магического  характера) и последующее возвращение украденного были не действенны. В частности, подобная тактика была характерна для случаев, связанных с представлением о том, что вор при совершении кражи сам применял магические средства: «Ведун сказал, что украл вор не простой, а “знающий, украл с заговором, поэтому он открыть его не может”. А вот, буде Бог, –говорит,–укажет, сделай, как велю» (далее  следует  описание  одного  из  магических  способов  наказания).

По  целям «мнимые» наказанияможно  подразделитьна  две  группы. 
К  первой  группе относятся  вредоносные  магические  действия,  основной  целью  которых  являлась  месть.  Они были направлены на причинение тяжелой болезни или смерти вору.

Ко второй группе можно отнести  те  действия  вредоносного  характера,  основной  целью  которых  было  заставить  вора посредствоммагии  вернуть  украденную  вещь. 

При  этом  магическое  воздействие  на  вора вызывало у него физические мучения, что было равносильно болезни. Такое  деление  весьма  условно, и, зачастую  при  совершении магических манипуляций обе цели ставились в определенной последовательности. Изначальной и главной  целью  было  возвращение  украденной  вещи,  однако  если  вор  не возвращал  ее,  он  должен  был  заболеть  и  умереть,  а  возвращение  вещи  предотвращало конечную цель магии.

См., например: «Лоскуток этот будет тлеть и корчиться, а вместе с тем будет тлеть и корчиться ивор до тех пор, пока  не  отдаст  украденной  вещи.  Если  же  этого  он  не  сделает,  то  зачахнет  и  умрет»

По  сути,  одни  и  те  же  магические  действия  совершаются, «...чтобы привести вора к раскаянию или нанести ему вред». Последовательность  проклятий –от  пожелания  различных  болезней  (физических  увечий,  связанных  с нарушением  моторики  и  сенсорики,  сумасшествия  и  др.)  до  пожелания  смерти – выдерживалась  и  в  текстах заговоров на украденную вещь, при этом промежуточным был мотив десоциализации вора: «...акривей, ахрамей, ашалей,  адирвяней,  абязручий,  агаладей,  атащай,  валяйся  у  грязи,  с  людьми  ни  звыкайся  и  ни  сваей  смертью умри!» Точно также покаяние в греческой церковной практике предотвращало действие проклятия псалмами.

Такая последовательность весьма закономерна, поскольку насылание болезни и смерти считалось богобоязненными крестьянами тяжким грехом, а применение вредоносной магии могло вызывать осуждение.

Здесь  можно  упомянуть  и  об  отношениик  болгарскому  обряду врицане–проклятию вора как к большому греху. По представлениям болгар, проклятье могло иметь негативные последствия и для совершающего магические действия: в случае, если «...проклинали невиновного, проклятие падало на того, кто его совершил». Здесь приведём комментарий, сделанный местным священником: «Не делают этого [не применяют  магические  способы  наказаний]  потому,  что  вор  хотя  и  плут,  а  все-такихристианская  душа»

Так, крестьяне, осуждающие  обычай  ставить  перевернутую  свечу  на  погибель  вору,  говорили: «На  зло молящему несть услышания».

Греховный характер носили и сопровождавшие магическое  наказание  кощунственные  манипуляции:  например,  перед  началом  ритуала рекомендовалось «...в самую полночь самой раздеться до-нага, снять с шеи крест и положить под пяту левой ноги».

Решившись  на  применение  магического  наказания,  потерпевшие,  как  правило,  не скрывали  этого.  Более  того,  они,  по-видимому,  стремились  к  тому,  чтобы  об  этом  все  были осведомлены,  особенно  подозреваемый.  Судя  по  материалам,  жертва  могла  предварительно  запугивать подозреваемого,  угрожая  ему  применением  того  или  иного  магического  средства,  что  можно расценить как последнюю попытку вернуть  украденное, не прибегая к магии: «А  вот я  тебя вмажу в чело, так будешь помнить!» Болгары, например, запугивали подозреваемого в воровстве проклятием «...в надежде, что он вернет унесенные драгоценности или уведенную скотину»

Крестьяне свято верили в силу вредоносного магического воздействия и испытывали страх перед возможностью подвергнуться ему: «Народ этого замазывания боится ужасно,  что видно  из  следующего  выражения: “Уворовать-то  бы  нешто,  да  неровно  (если) замажут,  то  сдохнешь,  аль скорчит”».

Так, человек начинал болеть и чахнуть, узнав, что против него применена магия, а возвращение украденного прекращало мучения вора.  В  материалах отмечается, что верившие в силу магического воздействия воры либо старались не оставлять после себя следов, которые могли быть использованы во вредоносной магии, либо каялись в совершенном грехе и просили прощения, как только узнавали, что пострадавший прибегнул к помощи магии.
«...Жертва, узнав, что чародей действует против нее, может отступить, возместить ущербили полюбовно  завершить  дело».

Более того, вор мог решиться на убийство, чтобы предотвратить мучения, которым он должен был подвернуться в результате применения жертвой воровства магического наказание.

«Он  [молодой  парень,  укравший  у  соседки  два  мешка  ржи  со  спрятанными  в  ней  десятью рублями и прогулявший украденное, а затем убивший соседку] на первом же допросе сознался и рассказал, что убийство совершил из боязни быть вмазанным в чело. Он боялся тех мук и корчей, которые, по его убеждению, должны были начатьсяс ним после вмазывания, и решился предупредить. Каторга для него лучше была. “По крайности я здоров буду”, говорил он спокойно на суде».

Иллюстрацией веры в действенность магических наказаний могут послужить и рассказы, в  которых  смерть  или  болезнь подозреваемого  интерпретировалась  как  доказательство  вины. При  этом  месть  в  некоторых  случаях  могла  не  принести  желаемого  результата,  поскольку смерть вора ложилась бременем греха на человека, использовавшего магические приемы. Например, рассказ о «неотмолящем» грехе, когда вором оказался брат пострадавшей, который умер после совершения магических действий.

Иногда  в  текстах  подчеркивается,  что  совершение  магических  действий  требует определенных  знаний  и  умений,  корреспондируемых  деревенскими  специалистами: «сделать нужно  не  спроста,  умеючи»,  «он  [колдун]  научил  меня  говорить  слова  мудреные». Именно поэтому часто для  совершения  ритуала  приглашали  колдуна  или  знахаря.

В «мнимых» наказаниях применялась как контагиозная магия, основанная на принципе метонимии, который, был характерен для позорящих и загробных наказаний, так иимитативная. Так, с  целью  наказать  вора  или  вернуть  украденное, воздействию огня подвергались некоторые животные и предметы: «Если пропадет что-нибудь, то нужно поймать мышонка( использование  в  магическом  наказании  мыши  представляется  неслучайным,  поскольку  мыши  и  крысы «...символически  связаны  с  мотивом  кражи:  ущерб,  причиняемый  мышами, метафорически уподобляется ущербу от кражи»), посадить его в новый кувшин, замазать тестом и поставить в печь: когда мышонок встоскуется,  вор  тоже и  принесет  сам,  что украл»; 
«Берут живую  мышь  и  вмазывают  в  цело  (стенки над устьем  печи).  Замазанная  вещь  [мышь]  будет  таять  и  сохнуть,  так  же  будет  сохнуть  и  вор»;
«Также суровую нитку вмазать в печное чело, –когда нитка сгорит, вор встоскуе и сам принесет украденное»;
«Если украдет что-либо вор, достать из воды две жабы (жабы и  лягушки  также связаны с мотивом  воровства в широком понимании этого термина: ведьмы в облике жабы или лягушки проникают в хлев и отбирают у коров молоко. Кроме того, жаб и лягушек вообще часто используют в магических практиках с целью порчи ) и жарить их в порожнем горшке, вор придет сам и сознается»

В  одном  из  рукописных  заговоров,  сопровождающих  магическиедействия,  вор уподобляется запекаемому в печи хлебу: «Как этот хлеб пекся, так чтобы и ты, вор, пекся».

Для  наказания  вора  посредством  магии  использовался  хлеб,  забытый  в  печи  и  освященный  на  Пасху.  Его следовало положить под порог, сказав:
«Как этот хлеб лежит на месте, так бы не лежал с вещию места, и принес бы опять казать на это место». В данном случае актуализуется мотив привязки к определенному локусу. Упоминается также об обычае есть хлеб Великого Четверга с целью обрести украденное

Имитативная магия могла использоваться и в ходе похоронного ритуала, так, в частности, монеты, брошенные на нары покойнику, должны были вызвать болезнь и смерть вора: «Если у хозяина уворована какая-нибудь вещь, и онхочет возвратить ее, должен бросить три гроша на нары в то время, когда на них несут умершего на кладбище. Вслед за этим, вора начнет трясти лихорадка и если он не возвратит уворованную вещь, –непременно умрет в скором времени».
Использовались и части тела  мертвеца. Так, чтобы заставить вора вернуть украденное,  варили в полночь остов руки мертвеца.

Самым  распространенным  примером  использования  симпатической  магии  может служить обычай ставить так называемую «обидящую» («забидящую», «за обидящего») свечу (свечи).

В Болгарии сходный обряд назывался врицане. Тот, кто хотел отомстить вору или вернуть украденное, «...шел в часовню  или  монастырь,  взяв  с  собой  церковное  масло  и  свечу.  Масло  оставлял  в  храме,  зажигал  свечу  и прикреплял  ее  фитилем  вниз  со  словами: “Как  тает  воск свечки,  так  пусть  тает  тело N [подозреваемого  в краже]” или “Пусть св. Костадин его сведет с ума и он сам принесет сюда золотое монисто [украденное] и повесит здесь”»

В Тульской губернии свечу ставили «забидящему» богу. «Збидящим» также  называли  молебен  о  помощи  против  обидчиков, особенно воров, когда к паникадилу ставилась «забидяща» свеча, а молебны, которые  заказывали  при  обращении  к  святому  за  помощью,  назывались  молебнами «на обидящего».

Слово «забидящий» В.Даль  трактует  как «к  обидчику  или  обиде относящийся», причем это слово было более употребительным, нежели родственное «обидчик».

С  одной стороны,  подобное  словоупотребление  по  отношению магическому  наказанию за  воровство обусловлено тем, что  в обычном  праве  преступление  понималось  как  личная  обида,  а  вор, соответственно,  как  обидчик.
С  другой  стороны,  в  словосочетании «обидящая» свеча в контексте  магического  наказания  актуализуется  один  из  смысловых  компонентов  слова «обида»–то, что «причиняет боль».

«Обидящую» свечу ставят либо нижним концом вверх, надеясь на помощь божественных сил в отыскании украденного или в отмщении вору –на болезнь или погибель , либо «...сломив,  или  согнув  каждую  свечу:  у  вора “покруцютца”руки  и  ноги» .

Иногда  тексты,  описывающиеданный  способ  магической  мести,  сопровождаются дополнительными  комментариями:  в  частности,  перевернутую  свечу  рекомендуется  ставить «...в полночь, чтобы никто не видал, как будет ставиться свечка, чтоб никто не видал ее света: как медленно горела свеча и потом погасла, так медленно будет чахнуть вор и потом умрет»

Пчеловоды  в  случае воровства ульев и меда изготавливали такую свечу дома из своего воска, зажигали ее, а затем,потушив, несли в церковь, где ставили перед иконой Иоанна Воина, веря при этом, что пчелы найдут вора и отомстят ему.
Нападение  пчел  при  этом  трактовалось  как  доказательство  вины: «...в  одной  пасеке  пчелы  зажалили  своего деда-пасечника, который и оказался вором»

Иногда зажигали  перед  образом  зеленую  свечу,  употребляемую  при  панихидах. Считалось, что «обидящую» свечу может ставить только тот человек, который сам никогда не совершал краж, в противном случае он мог быть наказан святым: «Одна женщина поставила таким образом [перевернув] свечу Ивану Воину, будучи сама не чиста на руку; “на другый день, у неи хлопець онимив и дванацять годив так жило”»

Обычай ставить перевернутую свечу Иоанну Воину был распространен в Курской губернии и Харьковской губернии.

Свеча  могла  подвергаться  дополнительным,  усиливающим  магическое  воздействие манипуляциям. Так,  зеленую  свечу,  называемую «титовой», хозяин  передавал  церковному сторожу, чтобы тот в полночь трижды продел ее через ухо колокола. Такая свеча затем ставилась в ближайший праздник перед иконой Иоанна Воина, а в случае пропажи лошадей –Фрола и Лавра:

«После  этого,  вор  должен  почувствовать  мучительную  тоску,  которая  доведет  его  до того, что он сам, явно или тайком, возвратит украденное».

Рекомендовалось также отрезать часть веревки от церковного колокола, закатать ее в воск и получившуюся свечу поставить в церкви.Если «...свичка згорыть уся, то й злодий прыбижыть  и  пропажа  знайдеться».

Существовал  более  растянутый  во  времени  и  также  сопровождавшийся дополнительными манипуляциями вариант данного обычая, когда «...в случае кражи, хозяин клал в “жерны”столько “трыячик” (копеечные монеты), сколько  в  семье  душ. (Соответствие  количества  монет  числу  членов  семьи  является  одной  из  иллюстраций  значимости  категории семейной собственности в крестьянской среде, поскольку в этом примере имеется косвенное указание на то, что именно  пострадавшая  от  кражи  семья  опосредованно (в  лице  хозяина  как  ее  официального  представителя) «наказывает» вора с помощью магических действий),  молол их  в  течение  трех праздничных  дней  и  затем  ставил  в  церкви свечи  на  эти  деньги». При  этом,  если потерпевший  хотел  смерти  или  болезни  вору,  ему  адресовались  проклятьяи  ругательства.

Мотив проклятья с отсылкой в иной мир (некое чужое пространство) встречается в заговорах: «Будь ты, вор, проклит маим сильным загаворым у землю преисподнию, за горы Араратскии, у смалу кипучую, у залу гарючую, у тину  балотную,  у  дом  бяздонный,  у  куўшин  банный»

Кроме  того,  при  подозрении  на  конкретного  человека  на  его  имя  подавали  заупокойные просвиры  и  служили  панихиды и  сорокоусты, молились в церкви «...за  упокой  обидевшей  души";  звонили  по  вору,  как  поумершему. В случае кражи вору могли угрожать внесением денег в церковь на поминальный перезвон,  а  также имитировали обряд  отпевания.

Ср. упоминание  отлучаемого  от  церкви  в  ряду  мертвых  при совершении  литургии  в  греческой  церковной практике.
Что касается способа наведения порчи путем отпевания на месте преступления, он был  тем  редким  случаем,  когда  в «мнимом» наказании  могло  принимать  участие  все  деревенское  сообщество: «Портеж на вора осуществляли индивидуально или всей деревней»

Чаще  всего подобные действия  соотносимы  с  пожеланием  вору  смерти,  но  иногда  целью  является  причинение мучений,  в  результате  которых «...вора начинает  корчить  и  он  приносит  украденную  вещь» «...на  вора  нападет  тоска,  и  он  сам  сознается  в  краже». Народ верил, что «обидящую» свечу можно погасить только конскими кизяками.

Если целью было возвращение украденного, то служили молебны за здоровье вора. В этом  случае  вора «...непременно  начнет  мучить  совесть,  и  он, пожалуй,  возвратит украденное»–тайно или явно. Муки совести вызываются  словами  и  действиями,  в  норме  противоречащими  ответной  реакции  на совершенное  преступление,  вербальное  воздействие  в  форме  благопожелания  ведет  к позитивной  для  пострадавшего  реакции состороны  вора,  поскольку  для  него  это  способ избавиться от магического воздействия.
 
Можно утверждать, что ее воздействие носит физический характер: совесть способна мучить, снедать,  томить  и  убивать  человека;  сам  человек  способен  испытывать  угрызения  совести.
Баба Яга не так уж и плоха, но всё решает контекст. Вот, посудите сами: вы отселились от социума, дружите с животными, едите грибы и ягоды, вокруг лес, кайф. Баба-Егерь просто...И тут припирается какой-то немытый Иван и давай хамить!!!

Яга Баба

  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 1196
  • Репутация: 474
  • Яга Баба Яга Баба
Re: Воровство и сфера магического
« Ответ #17 : 19 Января 2020, 17:01:22 »
То  же  самое  можно  сказать  и  о  концепте  тоски:  ряд  контекстов,  связанных с  тоской, позволяет сопоставить ее с болезнью. Одно из значений слова «тосковать» –мучиться телесной хворью. Здесь  можно  упомянуть также глагол «тосковать» в значении «сохнуть сердцем». Тоска «...осозна[ется]  человеком  как  враждебная  ему  сила,  подчиняющая  его  себеи оказывающая  на  него  деструктивное  воздействие»

Если  учесть вышеприведенные  примеры  о  вызывании  у  вора  мучительной  тоски  посредством замуровывания  мыши  либо  нити  в  печное  чело  или  горшок,  поставленный  в  печь,  и последующего  воздействия  огня  на  замурованный  предмет,  то  вполне  понятным  становится окончательный результат: тоска призвана сдавить вора, иссушить его и выжечь изнутри.

Мотив иссушения наряду с мотивом замораживания встречается и в заговорах-проклятиях, обращенных к вору: «...будь <...> изсушин  суши  травы,  замарожин  сиши  ильду»

С целью наказать вора или вернуть  украденное использовалась и контагиозная магия. Чаще  всего  предмет,  с  которым  соприкасался  вор,  подвергали  воздействию  огня или жара: «Берут какой-нибудь остаток украденной вещи и вмазывают в цело (стенки над  устьем печи). Замазанная вещь будет таять и сохнуть, так же будет сохнуть и вор»;
«...взять палочку, щепочку или какой-другой небольшой предмет, с которым соприкасался вор во время кражи, а еще лучше вещь, которая была у вора в руках или хоть лежала рядом с украденной вещью и замазать ее в печное чело так, чтобы выходящий из печи жар ударял в замазанный предмет, жег бы его: тогда у вора явится внезапно болезнь, его станет корчить и, наконец, он  умрет»; «замазать ту шерсть [оставшуюся на хомуте от украденной лошади] в чело, так, чтоб часть ея была замазана, а другая оставалась на воле».

Подобные  манипуляции  могли  сопровождаться  заговором,  содержащим  формулу горения: «Как станут тлеть вещи, так бы и у раба твоего тлело сердце и кровь горела, отныне и до века веков. Аминь». Этот текст рекомендовалось произнести трижды;
«...пусть нечистая  сила  корчит  и  морщит  вора,  как  тлеет  и  пепелеет  этот  халет  или  овчина».

Иногда лоскут перед  тем, как замазать  в  печи,  несли  колдуну,  чтобы  он  прочел  над  ним  заговор. В  целях  вредоносного  магического  воздействия  использовалась  и  способность кузнечных  мехов  нагнетать  воздух: «Если  же  вору  пожелать  хочешь  худа,  то следует  кусок холстины бросить в кузнечные мехи,чтобы вора “раздуло”»; «...когда  неизвестно,  кто совершил воровство, берут обрезок украденной вещи и кладут в кузнечный мех; тот, кто украл, станет  пухнуть  и  умрет  в  течение  года».

Чтобы наслать на вора болезнь или смерть, обрезок украденной вещи можно было бросить под жернов мельницы. Кроме того, чтобы посредством мучений заставить вора подбросить украденную вещь или вызвать его смерть, то нужно «...лоскуток [от украденной одежды] положить под пяту Царских  врат  в  Церкви»; если  же  украдены  деньги,  оставшуюся  часть  рекомендовалось «...положить  под  Престол; совесть  будет  мучить  вора  и  он  очень  скоро  умрет».

Крестьяне обращались с подобными просьбами к членам причта и получали в этих случаях отказ.Особая роль в магических наказаниях, возможно, из-за связи с потусторонним миром, отводилась  колоколу.  Так, «при  покраже  лошади  нужно  немедленно  привязать  к  церковному колоколу  возжи,  или  другую  веревку, с которою  украденная  лошадь  имела  какое-либо сношение:  конокрад  непременно  удавится».

Кашубы в случае кражи часть украденной вещи вплетали в колокольную веревку или втайне привязывали к ней «...красную ленточку, чтобы во время звона вора “грызла совесть” и он бы мучился».

Вещь, которую вор держал в руках, можно было «...положить на скрипучее дерево и вора будет ломкой ломать в то время, когда скрипит дерево, т.е.  во время каждого ветра». В данном случае предмет подвергался воздействию трения, что и вызывало мучения вора.

В некоторых случаях, когда было актуально возвращение вещи, важным обстоятельством являлась локализация украденного до совершения воровства, место контакта вора и украденной вещи: «(Если что-то украдут, надо место знать, откуда украдено. Ножом это место окружить, начертить крест, в середину креста нож воткнуть и сказать): Нож –в сердце вору, потеря – на место.Я сама так делала, и вещь вернули»

В заговоре на украденную вещь также встречается образ ножей, которые рубят вора и наносят удар в сердце: «На мыри, на кияни, на вострави на Буяни, стаить зялезный сундук, а ў зялезным сундуки лижать нажи булатныи. –“Падитя вы,  нажи  булатныи,  к  такому-та  и  сякому-та  вору,  рубитя  яго  тела,  калитя яго  серца,  штобы  ион,  вор, варатил  покражу  такого-та,  штоба  ион  ни  утаил  ни  синя  порыха,  а  выдаў  бы  усё  спална”»

В ходе магических наказаний употреблялся и другой предмет, связанный со значением нанесения удара, – топор, который уже после совершения кражи следовало воткнуть над теми дверями, из  которых  вышел  вор,  произнося  при  этом  заговор,  состоящий  из  заумных  слов,  напоминающих  имена собственные.  Включение  подобных  слов  в  заговоры  от  воров,  является  характерной  чертой  для  рукописных  традиций  греко-византийского  и славянского мира, они совершались для того, чтобы не было «...ему [вору] упокоя».

Поскольку жертва совершает магические манипуляции именно над  этим  пространством, можно  говорить  о  своеобразной «памяти» места,  которое,  как  и остатки украденного, становится проводником для магического воздействия.

В  сербской  традиции  на  место,  где  прежде  лежала  украденная  вещь,  клали  орех  из  числа  тех,  которые  в Сочельник разбрасывали по углам дома. Орех нужно было расколоть. Считалось, что вор в этом случае непременно сознается в содеянном.

См.  также  сведения,  содержащиеся  в  травниках,  о  растениях говорони сова 2,  которые  должны  были способствовать  возвращению  украденного: «Коли  у  которого  человека  воры  что  украдут,  положи  на  то  место; отколе что вор взял и с тем краденым вор воротится, пути ему нет»

Большое распространение имели также поверья о «горячем» следе, т.е. следе, который еще не успел остыть. «Горячим» считался след, с момента оставления которого не прошло и суток, при этом требовалось, чтобы на него никто не наступал и через него никто не переходил. Считалось, что если вместо воровского следа попадется след невинного человека, то магические манипуляции  не  причинят тому,  кто  его  оставил, вреда.

Чаще манипуляции совершались над землей либо снегом, взятыми непосредственно со следа, иногда над землей, находящейся под  снятым  следом или  над  меркой, снятой  со  следа. След  снимал либо деревенский  специалист, либо обязательно замужняя женщина, причем распустив из-под повойника одну косу. В материалах упоминается, что след «...имеет большое значение в руках того, кто вообще обладает разными чарами»

В некоторых случаях субъект действия не упоминается, по-видимому, это был сам потерпевший. Снимали след целиком или брали землю только из-под  левой  пяты.  Рекомендовалось вырезать след не лезвием ножа, а спинкой.

В  большинстве  примеров след или мерку со следа подвергали воздействию огня. Воздействие могло быть непосредственным – и тогда след сжигали в печи либо на место вырезанного следа насыпали пылающих углей,или опосредованным –в данном случае мерку со следа вешали в трубу, чтобы «...вор изсох, как сохнет эта мера» или  след  кипятили  в  горшке  с молозевым,  т.е.  только  что  поставленным  квасом,  куда добавляли три осиновых угля. Число  угольков  символизировало  трехлетний  срок,  по  истечении  которого  вора  непременно  должно  было настигнуть наказание.

Подобные манипуляции могли сопровождаться молитвой, обращенной к Богу, с просьбой указать на  вора и  наказать его или заговором, основанном на принципе уподобления огня лихорадке: «...как эту землю (или этот снег) съедает и мучит печной огонь, так чтоб съел и измучил ногу того человека вора, который укралнаше добро, антонов огонь».

В Олонецком сборнике второй четверти XVIIв. рекомендовалось снять следы конокрада и сначала крутиться с ними в руках, а потом бросить в огонь. При этом следовало произносить заговор, включающий «...две формулы:
1)"(как) разливается вешняя вода по земле, пусть так разливается по земле разум (того, кто украл лошадей)";
2)"как вертятся следы вора, пусть так вертится его разум»; в одном из карельско-вепсских приговоров содержится соответствующая магическим действиям формула: «Как твои следы горят, так и на тебя...»

Ноги вора в данном случае выступают своего рода проводником болезни, поскольку  именно  нога  непосредственно  соприкасается  со  следом.  Конечной  целью  этого магического наказания было насылание смерти: «...вор через три года, если не лишится ног, то обязательно подохнет и его зароют в могилу».

Кроме воздействия огня след подвергали и другим манипуляциям, в частности, забивали на место снятого следа осиновый кол, после чего караулили вора в течение двенадцати ночей, поскольку верили, что в одну из ночей он должен прийти, чтобы вытащить кол, в противном случае его ожидает неминуемая болезнь и смерть.
Мотив пригвождения осиновым колом содержится также и в заговорах: «...будь прибит у приталки асинывым колом . Данный  ритуал  являлся,  по  сути, средством распознания и поимки вора.
Следующий способ нанесения вреда заключался в рекомендации отнести землю, снятую со следа «...в лес в Христосскую заутреню и с каким-то наговором и заклинанием бросить там:
вор  заблудиться  в  лесу  и  умрет  с  голода»

В  данном  случае  особо  актуальной  оказывается  способность  следа притягивать вора,  а  смерть  наступает  от  голода,  а  не  является  результатом  болезни,  как  в большинстве  случаев.  Также «горячий» след  рекомендовалось  развеять  на  четыре  стороны, «...тогда  этот  след  вора  сыщет  и  приведет».

Манипуляции с «горячим»следом могут развертываться и в достаточно сложный ритуал. Так,  в  частности,  знахарка  кипятила  след  в  горшке  с  молодым  квасом  и  тремя  осиновыми угольками  до  тех  пор,  пока  женщина,  вырезавшая  и  принесшая  след,  не  услышит  пыхтения кваса; после этого знахарка снимала горшок, ставила его у порога и заставляла женщину три раза  перешагнуть  через  этот  горшок,  а  затем  выливала  содержимое  горшка  в  специально выкопанную  возле  ворот  яму,  символизирующую  могилу.

В  целом  можно  отметить,  что  магические  средства,  применяемые  для  воздействия  на вора,  отличаются  большим  разнообразием. Круг предметов,  используемых в  магических наказаниях,  достаточно  широк. При  контагиозной  магии  воздействию  подвергались  остатки украденной вещи, следы, оставленные вором (в том числе и мерки, снятые со следа, и земля под снятым  следом),  любые  предметы,  с  которыми  вор  соприкасался,  вещи,  которые  находились рядом с украденной, и само место кражи.

В симпатической магии использовались нечистые животное, символически связанные с мотивом кражи –мышь и жабы; предметы, являющиеся символами жизни, судьбы –свеча, нить, хлеб; предметы, соотносимые или соприкасавшиеся с миром смерти –заупокойные просвиры, свечи,  употребляемые  при  панихидах,  монеты,  брошенные  на  нары  покойнику;  кроме  того, использовались  монеты,  количество  которых  соотносимо  с  количеством  членов  семьи, подвергшейся  краже  и,  судя  по  рукописным  источникам,  волшебные  травы. 

При  этом манипуляции с «обидящей»свечой и «горячим» следом были, пожалуй, наиболее популярными средствами воздействия на вора.Предметы  и  объекты,  используемые  в  магических  действиях  (кроме  тех,  способы приобретения  которых  особо  не  оговариваются)  должны  были  быть  найдены  на  месте преступления  (следы  требовалось  предварительно  вырезать  или  измерить,  что  являлось подготовительной  частью  ритуала),  специально куплены,  случайно  обнаружены,  изготовлены для  этих  целей,  в  случае  с  растениями –приобретены  в  ходе  соответствующего  ритуала, в случае с животными –пойманы.

Во время магических манипуляций они подвергались физическому  воздействию, чаще всего  разрушительному.  Наиболее  распространенным  было  воздействие  огня,  жараилидыма (предметы и объекты сжигали, помещали в кувшин(горшок) и ставили в печь, замазывали в печное  чело,  помещали  в  горшок  и  кипятили,  посыпали  горящими  углями). 

Этот  способ  воздействия  характерен  и  для  различных  способов  распознавания  ведьмы,  основанных  на причинении ей нестерпимых мучений, заставляющих ее приходить к исполнителям ритуала. Отметим, что чаще всего подобные тексты связаны с распознаванием ведьмы, отбирающей молоко у коров . Как сгорает(истлевает, кипит) предмет, так должно было быть иссушено и выжжено тело вора.

Остатки украденного и предметы, с которыми вор соприкасался, рекомендовалось также «раздуть», бросив в кузнечные мехи (в этом случае вора должно было «раздуть»), перемолоть с помощью мельничного жернова, положить на скрипучее дерево (во втором случае вора должно было «ломкой ломать»; этот эффект ожидался и при перемалывании, хотя он, как и в некоторых других случаях, не оговаривается специально), привязать к веревке церковного колокола, тем самымсдавливая ее (вор «удавится»).

Место,  на  котором  лежала  украденная  вещь,  нужно  было  окружить,  закрестить  и проткнуть  ножом  (место  кражи  уподоблялось  сердцу  вора);  актуальной  оказывалась  и способность этого местапритягивать украденное (если на место кражи положить волшебные травы,  вор  должен  возвратиться,  т.к. «пути  ему  нет»). В  свою  очередь,  способностью притягивать  вора  обладали  следы,  оставленные  на  месте  преступления. 

Так, «горячий» след рекомендовалось  развеять  по  ветру  (он  должен  был  найти  и «привести» вора),  отнести  с заговором  в  лес  (вор  должен  был заблудиться  и  умереть  от голода).  На  место  снятого  следа забивали  осиновый  кол  (вор  должен  был  вытащить  его  во  избежание  болезни  и  смерти).

Символика смерти прослеживается в таких манипуляциях, как перешагивание через горшок с прокипяченным в нем следом и зарывание его содержимого в яму-могилу.Большим разнообразием отличались манипуляции с «обидящей» свечой. Как сгорает и гаснет свеча, так должен был тосковать,чахнуть, а затем и умереть вор (в одном из примеров свечу  рекомендовалось  зажечь,  а  потом  потушить). 

Однако  помимо  воздействия  огня,  свечу переворачивали (по-видимому, также должна была «перевернуться» и жизнь вора), ломали и сгибали  (чтобы  у  вора  скрутило  руки  и  ноги).  Для  усиления  магического  воздействия  свечу трижды продевали сквозь ухо церковного колокола, ее покупали на деньги, которые в течение трех  праздничных  дней  мололи  на  мельнице.  Такие  свечи  обычно  ставили  перед  иконой Богалибосвятого, прося наказать обидчика. В случае кражи ульев и меда, ставя потушенную свечу  перед  образом  Иоанна  Воина,  обращались  к  посредничеству  пчел  с  тем,  чтобы  они отомстили обидчику.
Баба Яга не так уж и плоха, но всё решает контекст. Вот, посудите сами: вы отселились от социума, дружите с животными, едите грибы и ягоды, вокруг лес, кайф. Баба-Егерь просто...И тут припирается какой-то немытый Иван и давай хамить!!!

Яга Баба

  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 1196
  • Репутация: 474
  • Яга Баба Яга Баба
Re: Воровство и сфера магического
« Ответ #18 : 19 Января 2020, 17:04:00 »
Особую  роль  играла  вербальная  составляющая:  крестьяне  использовали  заговоры, молитвы (причем наиболее эффективнымисчитались молитвы этнически и конфессионально чужих),  адресовали  вору  проклятья  и  ругательства,  заказывали  молебны  за  здравие  вора. Уподобляя вора мертвецу, крестьяне заказывали в церкви поминальные службы –панихиды и сорокоусты, звонили по вору, как по умершему, имитировали обряд отпевания, бросали монеты на нары покойнику в то время, когда его несли на кладбище.

Временная  регламентация  магических  действий  в  рамках  суточного  и  годового  цикла, судя  по  текстам,  была  не  слишком  актуальна:  только  в  двух  текстах  упоминается,  что магические  манипуляции  необходимо  совершать  в  полночь,  и  лишь  однажды  встречается упоминание о Пасхе. Подобное невнимание текстов к временным параметрам обусловлено тем, что  ритуал  был  привязан  к  конкретному факту  кражи. 

По-видимому, он  должен  быть минимально дистанцирован от момента совершения преступления. Так, в одном из примеров упоминается, что «обидящая» свеча должна быть поставлена в ближайший праздник; в случае с «горячим» следом манипуляции рекомендовалось проводить в течение суток послеоставления преступником следа.

О продолжительность ритуалаиотдельных его этапов тоже практически не упоминается: в  одном  тексте  отдельный  этап  ограничивается  тремя  днями,  в  другом –неким  знаковым моментом. Точная  временная  граница,  в  рамках  которой  вора  должно  настигнуть  наказание, также оговаривается редко: в одном случае это двенадцать суток, в другом –год, в третьем –три года;  употребляется  также  достаточно  размытое  определение «в  скором  времени».

Один  раз упоминается о том, что мучения вора должны быть медленными, т.е. растянутыми во времени.Пространство, где должны были происходить магические действия (в случае, если они не были  строго  приурочены  к  месту  кражи,  которое  играет  особую  роль),  можно  в  целом охарактеризовать  как  пограничное,  соприкасающееся  со  сферой  чужого  либо  чужое.  Как правило, это культурное пространство: дом (в доме особое внимание уделялось таким локусам, как печь и порог), двор (у ворот), церковь, мельница, кузница.

Природное пространство –лес –упоминается  лишь  один  раз;  однажды  встречается  и  упоминание  о  том,  что  действия совершаются  по  дороге  на  кладбище.  В  некоторых  случаях  фиксируются  пространственные перемещения исполнителей ритуала, например, из дома во двор, из дома в церковь или с места, где найден воровской след, в лес.Совершал магические действия, как правило, либо сам потерпевший, либо деревенский специалист;  лишь  в  одном  случае  упоминается,  что  часть  ритуала  совершает  обязательно замужняя женщина (при этом, скорее всего, она имеет отношение к семье потерпевшего). Также единственным  является  упоминание  об  участии  в  ритуале  всей  деревни. 

Дополнительные комментарии, где содержатся рекомендации, которые должен соблюдать исполнитель ритуала, единичны: это совершение магических манипуляций без свидетелей, обнажение, снятие креста и положение его под левую пяту и частичное распускание волос, т.е. действия, традиционно совершаемыепри установлении контакта со сферой чужого.

Выводы

Итак, образ вора обнаруживает сходство с образом колдуна, разбойника и специалистов-профессионалов. Сближает  их чужесть  деревенскому  сообществу  и приписываемые  им  сверхъестественные  способности,  которые  они  получают  в  результате контакта с нечистой силой.

Связь способностей вора с его профессиональной деятельностью сближает  фигуру  вора  с  деревенскими специалистами,  такими  как  кузнец,  пастух,  мельник  и  т.д.,  в  то  время  как  характер этой деятельности позволяет рассматривать фигуру вора в одном ряду с разбойниками.

Кроме того, образы  колдуна, вора и разбойника  сближают представления об  обогащения посредством магии. К  способностям,  присущимвору  как  мифологическому  персонажу, относится способность  к  оборотничеству  (свойственная  также  разбойникам, колдунами  специалистам-профессионалам),  способность  скрадывать  месяц  (характерная,  в  том  числе,  и  для  ведьм) и неуловимость,  приобретаемаяв  результате заворовывания.

Защиту  и  преодоление  преград  в пути, нейтрализацию хозяев и собак, преодоление реальной преградыв виде замков и запоров, невидимость,неуловимость, способность быть неслышимым, невозможность разоблачения вора и  в  целом успех  в  краже  обеспечивали воровские  заговоры  и разнообразные магическиепредметы.

На  основании  рассмотренных  материалов  быливыделены  следующие группы  предметов,  обладающих  магическими  свойствами: 
1)  растения; 
2)  части  телаилисубстанции  (изготовленные  из  них  предметы)  умерщвленноголибомертвого  человека (плода человека) илиживотного;
3) прочие предметы –объекты живой и неживой природы и некоторые  культурные  артефакты,  причем атрибуты,  составляющие  вторую  группу, и предметы,  имевшие  отношение  к  покойнику  из  третьей  группынаиболее  устойчиво соотносятся именно с образом вора.

Сама по себе наклонность к воровству была связана как с идеями предопределенности судьбы, так и с представлением о том, что порочные наклонности являются следствием нарушения существовавших в традиции запретов,  которые  чаще  всего  относятся  к  поведению  беременной  и  правилам  обращения  с ребенком.

Переходя  к систематизации  наблюдений,  касающихся  применения  различных магических средств жертвами воровства, необходимо отметить их разнообразие. Приоритетной задачей считалась защита имущества, а в случае совершенной кражи –идентификация вора, которая,  по  сути,  являлась  опосредованным  способом  вернуть  украденное.

Среди  оберегов, обеспечивающих  сохранность  имущества  от  воров,  особую  актуальность имеют магические приемы  и  тексты  со  значением  окружения,  преграждения,  нанесения  удара,  уничтожения, нейтрализации, отгона и замещения опасности. Очень часто, особенно в вербальных текстах, семантические  модели  сочетаются.

Необходимо отметить и обилие  текстов, связанных со значением неподвижности / ограниченности в передвижениях. Способность предсказывать кражу приписывалась домовому иживотным, почитавшимся в  качестве  домашних  покровителей. Кроме  того,  существовал  ряд  вещих  снов,  примет  и гаданий, предсказывающих воровство.

В большинстве случаев толкование содержащихся в этих текстах  символов  строится  на  принципе  уподобления;  символы,  основанные  на  принципе противопоставления, единичны.

В целом преобладают зооморфные образы, при интерпретации которых  зачастую  оказывается актуальной  не  только  символика  животного  (нечистота, хищность, способность предсказывать различные события и пр.), но и действие, которое оно совершает,  в  частности,  пересечение,  нарушение  некой  границы. 

Встречающиеся  в  текстах антропоморфные  образы  связаны  со  значением  чужести,  а  также  лишения,  убытка, опустошения; последнее характерно и для пожара как символа кражи.

Широко  практиковались  гадания,  направленные  на  идентификацию  вора. В  качестве стандартных  каналов  связи  с  иным  миром  вритуалах использовались  решето  и  вода; встречаются также гадания с помощью Псалтири и ключаи посредствомвещих снов, в которых пострадавший от воровства надеялся увидеть облик виновного в совершенном преступлении. Судя по рассмотренным материалам,помочь распознать вора, выявить склонность человека к воровству или факты краж могли различные животные и насекомые –те, которые связаны с идеей  греха,  символикой  ущерба  или,  наоборот,  богатства,  а  также  являвшиеся  домашними покровителями. Кроме того, склонность к воровству связывалась с некоторыми особенностями внешности и поведением,нарушавшим общепринятые нормы.

Большим разнообразием отличаются магические способы наказания вора и возвращения украденного.  Самым  популярным  способом  воздействия  на  ворас  помощью  симпатической магии были манипуляции с «обидящей»свечой, при использовании контагиозной магии чаще всего  прибегали  к  манипуляциям  с «горячим»следом.  Наиболее  распространенным среди разнообразных  способов  физического  воздействия  на  предметы, используемые  во  время магических манипуляций, было воздействие огня (жара, дыма). Как сгорает (истлевает, кипит) предмет, так должно было быть иссушено и выжжено тело вора.

Кроме того, крестьяне широко использовали  заговоры  и  молитвы,  адресовали  вору  проклятья  и  ругательства,  заказывали молебны за здравие вора. Используемые способы магических наказаний демонстрируют также актуальность символикии атрибутики смерти: пострадавшие от воровства заказывали в церкви поминальные службы, звонили по вору, как по умершему, имитировали обряд отпевания и т.п.Особым  аспектом  в  контексте  воровства  является  обращение  за  помощью  к  святым.

Рассмотренные  материалы  позволяют  сделать  вывод  о  том,  что  выбор  святых,  оказывающих помощь как жертвам воровства (в том числе и потенциальным), так и самим преступникам, не является  случайным.  В  ситуации  с  потерпевшими  от  воровства  он  может  быть  обусловлен семантикой имени святого, соответствующими мотивами, содержащимися в житийных текстах, иконографии и молитвах, обращенных к святому (в частности, мотивом обличения воровства и открытия татьбы, мотивом обхода святым земли как способа создания символической границы для защиты имущества и мотивом заступничества от обидчика и избавления от «напасти»), а также  тем,  что  святой  выступает  в  качестве  покровителя  объекта  кражи. 

В  случае  с  ворами выбор  может  объясняться  тем,  что  украденная  собственность  мыслится  как  принадлежащая непосредственно  святому,  а  также  представлениями  о  нем  как  о  проводнике  в  иной  мир, покровителе богатства, торговли и путешествий –сферах,соотносимых, судя по текстам, в том числе и с воровством.

Фольклорная традиция отражает функцию святых по охране имущества и наказанию  за  воровство,  функцию  помощи  ворам  в  воровском  промысле,  а  также  функцию посредничества в конфликтных ситуациях.

Источник: Бауэр Татьяна Владимировна
ПРЕДСТАВЛЕНИЯ И ПРАКТИКИ, СВЯЗАННЫЕ С ВОРОВСТВОМ В КРЕСТЬЯНСКОЙ КУЛЬТУРЕ (ПО РУССКИМ, БЕЛОРУССКИМ И УКРАИНСКИМ МАТЕРИАЛАМ СЕРЕДИНЫ XIX–НАЧАЛА XXВ.), глава 2, Санкт-Петербург, 2019
Баба Яга не так уж и плоха, но всё решает контекст. Вот, посудите сами: вы отселились от социума, дружите с животными, едите грибы и ягоды, вокруг лес, кайф. Баба-Егерь просто...И тут припирается какой-то немытый Иван и давай хамить!!!

Элина Зорич

  • Глобальный модератор
  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 2037
  • Репутация: 1861
  • Элина Зорич Элина Зорич Элина Зорич Элина Зорич Элина Зорич Элина Зорич Элина Зорич Элина Зорич Элина Зорич
Re: Воровство и сфера магического
« Ответ #19 : 02 Марта 2020, 08:47:49 »
Рука-воровка. Отрубить руку у повешенного, завернуть в саван и, хорошо выжав, положить в глиняный горшок с корицей, селитрой, солью, стручковым перцем, обращенным в порошок. По прошествии двух недель высушить на солнце или в печке, истопленной папоротником и железняком; из жира приготовить свечку с воском и коровьей травой (клевер луговой). Если вставить эту свечу в кулак мертвой руки, то увидевшие придут в оцепенение.

Black Juniper

  • Старожил
  • ****
  • Сообщений: 466
  • Репутация: 481
  • Black Juniper Black Juniper
Re: Воровство и сфера магического
« Ответ #20 : 13 Ноября 2020, 20:59:10 »
—Кому удастся до заутреннего благовеста украсть что - нибудь счастливо, то есть не попавшись, тот сможет безопасно воровать в течение целого года.

—Чтобы вору удалось благополучно совершить воровство и не быть застигнутым врасплох, он должен тайком отрубить у покойника палец и взять его с собой на дело, если обойти с таким пальцем дом, где есть мертвец, то все в доме уснут так крепко, что можно будет беспрепятственно войти и делать что угодно, никто ничего не услышит.

- Заговор для воров, чтобы войти в чужой дом незамеченным.

"Падшая сила, Сотонины угодники, Сотонины послуживцы! Как вы служите своему царю Сотоне верою и правдою, також и мне (имя) послужите верою и правдою. Как мертвыя в земле и по земле спят, заглушены, задушены, очми не видят и ушми не слышат, так же и вы, заглушите и задушите всех: дому хозяина и хозяйку, и детей ево малых младенцев, гостей приходячих, и умахивайте их куньими хвостами, и укачивайте их, как мати качает детя в колыбели".

- Призыв Беса для черного дела :
"Вызываю дух и волею своей заклинаю и оставляю в свое подчинение на один час земного времени. Ароам, Арогул, Арогам, Исайя, кровь красная, земля черная, вода цвета не имеет.
Так и ты, дух, не имей своей воли на этот час. Аминь."

Отлично работает, если надо у всех на глазах украсть у обьекта из кармана платок, расческу, ручку. 

- После воровства поставить свечку на канун  со словами: " Поминаю свое деяние.... пусть оно умрет для всех. аминь"

В раю, конечно, климат получше, зато в аду гораздо более приятное общество.

Поветруля

  • Постоялец
  • ***
  • Сообщений: 122
  • Репутация: 25
  • Поветруля
Re: Воровство и сфера магического
« Ответ #21 : 13 Ноября 2020, 22:12:48 »

Кому удастся до заутреннего благовеста украсть что
Это вид колокольного звона, когда звонят только одним колоколом, это бывает перед важными моментами литургии, либо перед началом службы.
Хороших жен ♡ не надо искать по клубам и ресторанам. Ага, ищите нас по кладбищам, болотам и перекресткам. Нас легко узнать по петуху под мышкой. И даже если объективно мы-не лучшие, но Вам лучше уже ничего не светит. А вообще, не ищите нас...мы вас сами найдём)

Фрау Марта

  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 3817
  • Репутация: 1580
  • Фрау Марта Фрау Марта Фрау Марта Фрау Марта Фрау Марта Фрау Марта Фрау Марта
Re: Воровство и сфера магического
« Ответ #22 : 26 Февраля 2021, 08:48:12 »
Магические предметы, обеспечивающие вору особые способности (по материалам севернорусской традиции середины XIX – начала XX века.

При изучении феномена кражи особый интерес представляет рассмотрение крестьянских представлений о бытовом воровстве как об одном из видов магии. Мысль о том, что бытовую кражу можно рассматривать как одну из разновидностей магии с сопутствующим комплексом ритуально-магических практик и суеверий, содержится в статье С. М. Толстой.[1] Тема сопоставления концептов воровства и колдовства затрагивается также в работах О. Б. Христофоровой[2] и Н. Е. Мазаловой.[3]

Целью статьи является рассмотрение комплекса магических предметов, обеспечивающих вору необходимые в его ремесле сверхъестественные способности. По функции их можно приравнять к чудесным предметам в волшебной сказке, однако если в сказке герой мог получить эти предметы от дарителя за свои добродетели, вор должен был добыть их самостоятельно.

Для того чтобы приобрести невидимость, рекомендовалось украсть (отнять) шапку-невидимку у банника или лешего. Приобретение магического атрибута предмета связано с Пасхой[4] и сороковым днем после Ивана Купалы;[5] упоминается также, что раз в году в полночь шапку-невидимку у банника можно украсть, но неизвестно, в какое время года.[6]

Получить шапку-невидимку, принадлежащую лешему, можно было следующим способом: найти перед днем Ивана Купалы цветок Иванова головка, положить его на 40 дней на церковный престол, после этого, держа цветок в руке, можно было увидеть лешего, сорвать с него шапку и надеть на себя.[7] Для того, чтобы из-под полка появился банник с шапкой-невидимкой, необходимо было совершить кощунственные действия: «…положить нательный крест и нож в левый сапог, сесть лицом к стене и все проклясть».[8] Человек овладевает шапкой в тот момент, когда надевает ее,[9] или достигнув церкви – сакрального места, где нечистая сила не властна.[10] Получается, что приобретение шапки-невидимки можно расценивать как своеобразное испытание: с одной стороны, требуется преодолеть собственный страх, с другой – проверяется ловкость, актуальная для воровского промысла; при этом последствия проявленной нерасторопности были плачевными.

Так, при ограблении спящего банника нельзя было допустить, чтобы принесенная с собой горящая пасхальная свеча погасла, поскольку в этом случае искателю волшебного талисмана грозила мучительная смерть, а затем адские муки;[11] если человек не успевал добежать до церкви, прежде чем банник проснется, нечистый дух мог догнать и убить похитителя. Как отмечает Н. А. Иваницкий, «в этой шапке можно делать, что угодно, никто не увидит и не узнает», однако перед смертью владелец шапки-невидимки должен был избавиться от волшебного предмета, возвратив его представителям иного мира: «…бросить шапку в реку, чтобы черти взяли ее обратно».[12]

Получить невидимость можно было, добыв особую косточку. Приобретение косточки-невидимки достаточно устойчиво ассоциируется с дальнейшим ее использованием в воровском промысле: «…имея ее, делай, что тебе угодно; в лавке бери, что хочешь; в чужом кармане распоряжайся как в своем».[13][текст с сайта музея-заповедника "Кижи": Музей-заповедник «КИЖИ» | Деревянное зодчество Карелии. Русский Север: остров Кижи, Петрозаводск, Заонежье, природа Карелии. Ансамбль Кижского погоста: Преображенская и Покровская церкови, колокольня и ограда — объекты наследия ЮНЕСКО.]

Магический атрибут необходимо было извлечь из тела черного кота (кошки) – животных, связанных с нечистой силой и мотивом обогащения. Чтобы добыть косточку-невидимку, кота необходимо было умертвить, а затем сварить в бане или овине – месте, «где нет икон». Варварский процесс приготовления заканчивался тогда, когда «мясо совершенно [...] отстанет от костей». Далее рекомендовалось собрать все кости и, взяв зеркало, начать поиск косточки-невидимки. Желающий получить магический атрибут брал поочередно кости либо в руки,[14] либо в зубы[15]; когда он добирался до косточки-невидимки, его отражение исчезало в зеркале. В единственном примере упоминаются временные рамки проведения ритуала – святки.[16]

Обеспечивали невидимость также цветок папоротника и трава невидимка,[17] действие которых основано на магии уподобления. Можно привести тексты, где эксплицируется связь папоротника с возможностью обогащения посредством воровства: «…завладевший цветком невидимкой может ходить по всем магазинам и лавкам среди белого дня и брать из товаров что и сколько ему вздумается»,[18] причем подчеркивается, что любые действия можно совершать безнаказанно. Важнейший мотив текстов о поиске папоротника – мотив испытаний, которым подвергает человека нечистая сила: она нападает на него и пугает на обратном пути, пытается заставить зажмурить глаза, оглянуться, нарушив тем самым запреты, следствием чего может стать смерть искателя этого магического атрибута.[19] Считалось, что как только цветок папоротника – «невидимого цвета» – распустится, надо в ту же минуту его сорвать.[20] Чтобы стать невидимым, цветок нужно было положить в шапку.

В наших материалах встретился один сюжет о дальнейшем использовании цветка папоротника в воровском промысле, содержащий мотив обнаружения вора по его тени.[21] Тень, согласно славянским представлениям, рассматривается как неотъемлемая сущность человека и фактически как его двойник. Но в отличие от человека, который в норме может быть воспринят всеми органами чувств, тень воспринимается только визуально. Возможность визуального восприятия тени сохраняется и при применении магических средств.

В воровском промысле важны также средства, которые позволяют преодолеть либо сокрушить реальную преграду, каковой являются замки и запоры. Для этого вору необходимо добыть соответствующие растения. Функцией отмыкать, а также разрушать замки и запоры обладала разрыв-трава.

Разрыв-трава – фитоним собирательный. Согласно материалам устной традиции, соответствующей функцией обладали такие растения, как лом[22]и ломоцвет.[23] Их названия указывают на действие, которое с их помощью можно совершить – разломать замок, то есть воздействие предмета было основано на этимологической магии. По материалам травников XVII – XVIII вв. свойство отпирания, а также разрушения замков было характерно для корня бельзевца.[24][текст с сайта музея-заповедника "Кижи": Музей-заповедник «КИЖИ» | Деревянное зодчество Карелии. Русский Север: остров Кижи, Петрозаводск, Заонежье, природа Карелии. Ансамбль Кижского погоста: Преображенская и Покровская церкови, колокольня и ограда — объекты наследия ЮНЕСКО.]

Знанием, где растет разрыв-трава, обладали такие животные, как змея и черепаха. Чтобы завладеть волшебной травой, необходимо было убить плывущую змею, ударив ее по голове. Убивая змею, следовало проявить определенную ловкость, в противном случае змея, вырастая до чудовищных размеров, начинала преследовать обидчика.[25] Черепаху, судя по одной из записей в рукописном травнике начала XVIII в., обнаруженном в Заонежье, нужно было спровоцировать на поиски волшебной травы, огородив гнездо с отложенными ею яйцами и дождавшись, когда животное принесет разрыв-траву, чтобы разрушить ограждение. Как отмечает Л. С. Харебова, поскольку здесь упоминается животное, нехарактерное для северных широт, такое поверье было распространено, скорее всего, в южнорусских областях.[26] Судя по обнаруженным нами материалам, подобное поверье бытовало в Борисовском уезде Минской губернии.[27]

Разрыв-трава обладала свойством разрушать любые железные предметы, поэтому ее можно было случайно обнаружить во время косьбы, однако чтобы распознать ее среди схожих по внешнему виду травинок, следовало разложить на этом месте скатерть, которую волшебная трава должна проколоть. В текстах упоминаются различные способы использования разрыв-травы. Так, чтобы получить возможность открывать любые двери и замки, вор должен был разрезать ладонь, вложить в рану траву, и уже когда ладонь заживет, идти на промысел.[28] Если волшебную траву не вживляли, то рекомендовалось просто приложить ее к замку, держа в руке.[29]

Еще один магический атрибут – так называемая «разрывная кость». Способ ее приобретения идентичен добыванию воровской косточки, дарующей обладателю невидимость.[30]

Третьим важным моментом для воровского ремесла было обеспечение бездействия хозяев. Нейтрализовать их можно было, обойдя с пальцем мертвеца дом жертвы, в котором в это время должен находиться покойник.[31]

Таким образом, предметы, обладающие магическими свойствами, можно разделить на следующие группы: 1) растения, названия которых во многих случаях соотносятся с приписываемой им функцией преодоления преграды либо обеспечения невидимости; 2) наиболее устойчиво соотносящиеся именно с образом вора магические атрибуты – части тела мертвого человека или умерщвленного животного, обеспечивающие либо нейтрализацию хозяев, либо невидимость, либо способность открывать замки и запоры; 3) культурный артефакт – шапка, обеспечивающая ее обладателю невидимость.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": Музей-заповедник «КИЖИ» | Деревянное зодчество Карелии. Русский Север: остров Кижи, Петрозаводск, Заонежье, природа Карелии. Ансамбль Кижского погоста: Преображенская и Покровская церкови, колокольня и ограда — объекты наследия ЮНЕСКО.]

Приобретение магических атрибутов зачастую связано с временным пограничьем, а местом получения магической силы является чужое пространство, где хозяйничают демонические существа. Преодолевая собственный страх при контакте с нечистой силой, вор как бы доказывает свое право на владение добытым им предметом. Приобретение волшебных атрибутов могло быть связано с кощунственными, греховными действиями, обеспечивавшими помощь Сатаны. Кроме того, при добывании магического предмета проявлялись способности, актуальные для воровского промысла.

[1] Толстая С. М. Кража (воровство) // Славянские древности: Этнолингвистический словарь: В 5 т. / Под общ. ред. Н. И. Толстого. М., 1999. Т.2. С. 643.
[2] Христофорова О. Б. Колдуны и жертвы: Антропология колдовства в современной России. М., 2010. С. 206–237.
[3] Мазалова Н. Е. Колдун, вор, разбойник в произведениях русского фольклора // Университетский научный журнал. 2013. № 6. С. 112–118 [Интерент-ресурсы] URL: https://elibrary.ru/item.asp?id=21369237 – дата обращения: 12.12.2018.
[4] Иваницкий Н. А. Материалы по этнографии Вологодской губернии // Сборник сведений для изучения быта крестьянского населения России / Под ред. Н. Харузина. М., 1890. Вып.2. С. 122; Вытегорский погост (продолжение) // Олонецкие губ. вед. 1885. № 4. С. 35.
[5] Иваницкий Н. А. Материалы по этнографии… С. 121.
[6] Георгиевский А. Народная демонология // Олонецкий сборник: Материалы для истории, географии, статистики и этнографии Олонецкого края. Петрозаводск, 1902. Вып.4. C. 60.
[7] Иваницкий Н. А. Материалы по этнографии… С. 121.
[8] Власова М. Н. Новая АБЕВЕГА русских суеверий: Иллюстрированный словарь. СПб., 1995. С. 50.
[9] Вытегорский погост… С. 35; Иваницкий Н. А. Материалы по этнографии… С. 121.
[10] Иваницкий Н. А. Материалы по этнографии… С. 122.
[11] Вытегорский погост… С. 35.
[12] Иваницкий Н. А. Материалы по этнографии… С. 121–122.
[13] Георгиевский М. Святки в деревнях Олонецкой губернии и различные гаданья // Олонецкие губ. вед. 1889. № 48. С. 516.
[14] Георгиевский М. Святкив деревнях Олонецкой губернии… С. 516.
[15] Иваницкий Н. А. Материалы по этнографии… С. 121.
[16] Георгиевский М. Святкив деревнях Олонецкой губернии … С. 516.
[17] Неуступов А. Д. Ночь на Иванов день // Этнографическое обозрение.1902.№4. С. 120.
[18] Ефименко П. С. Материалы по этнографии русского населения Архангельской губернии. М., 1877. Ч.1. С.187 (Изв. имп. О-ва любителей естествознания, антропологии и этнографии; Т.30, вып.1). (Труды этногр. отд. Кн.5, вып.1).
[19] Русские крестьяне. Жизнь. Быт. Нравы: Материалы «Этнографического бюро» князя В. Н. Тенишева.Т. 5. Вологодская губерния. Ч. 3. Никольский и Сольвычегодский уезды.СПб., 2007. С. 87.
[20] Иваницкий Н. А. Материалы по этнографии… С. 122.
[21] Русские крестьяне… С. 87.
[22] Зеленин Д. К. Описание рукописей Ученого архива императорского Русского географического общества. Петроград, 1914. Вып.1. С. 51.
[23] Неуступов А. Д. Ночь на Иванов день. С. 120.
[24] Самолечение простого народа по травникам // Олонецкие губ. вед.1884.№ 41.С. 395.
[25] Каменев А. Из мира поморских легенд и поверий (о змеях) [Интернет-ресурсы] URL: Этнография и фольклор Олонецкой и Архангельской губерний: имена, источники, карты – дата обращения: 28.10.2018.
[26] Харебова Л. С. «Сокровенные» знания в рукописях из коллекции крестьян Корниловых [Интернет-ресурсы] URL: «Сокровенные» знания в рукописях из коллекции крестьян Корниловых | Кижский вестник №10| Электронная библиотека | Музей-заповедник «Кижи» –дата обращения: 28.10.2018.
[27] Шейн В. П. Материалы для изучения быта и языка русского населения Северо-Западного края. СПб., 1902. Т.3. С.486 (Сборник Отд-ния рус. яз. и словесности имп. Академии наук; Т. 72. №4).
[28] Богатырев П. Г. Верования великоруссов Шенкурского уезда // Этнографическое обозрение. 1916. № 3/4. С. 61.
[29] Зеленин Д. К. Описание рукописей Ученого архива … С. 51; Неуступов А. Д. Ночьна Иванов день. С. 120.
[30] Вытегорский погост… С. 35.
[31] Иваницкий Н. А. Материалы по этнографии… С. 122.
// Рябининские чтения – 2019
Карельский научный центр РАН. Петрозаводск. 2019. 677 с.
Услуги диагностики и обрядовой магии | Кабинет Фрау Марты | Школа гадания на картах Таро | fraumartha@mooncatmagic.com

Eliz

  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 3509
  • Репутация: 1290
  • Eliz Eliz Eliz Eliz Eliz Eliz
Re: Воровство и сфера магического
« Ответ #23 : 08 Марта 2021, 06:25:29 »
Воры многих стран на протяжении нескольких столетий проводили странный ритуал: у покойника отрубали палец и с этим пальцем шли на дело. Считалось, что если обойти дом с пальцем в руках, то все уснут очень крепко и ничего не услышат. Другим воровским ритуалом являлась твердая вера в то, что, если обычную свечу вставить в приспособление, называемое «славная рука», все обитатели дома будут спать необычайно крепким сном, а вор станет невидимым. «Славная рука» – это мумифицированное предплечье и кисть преступника, в которую вставлялась, как в подсвечник, свеча (иногда даже из человечьего жира). Колдовская черная книга Франции XVI в. подробно описывала таинственный ритуал превращения части тела покойника в «волшебный предмет»: «Руку повешенного в кусок савана заверни, да так плотно, чтобы из нее вышли остатки крови до капли. Положи ее в горшок с селитрой, солью и индийским перцем, тщательно посыпь сверху. Пусть она 2 недели пробудет в таком составе, затем подвесь ее в саване на солнце в жаркие дни или в печи зимой. Печь надо топить вербеной и папоротником. Сало с повешенного срежь, вытопи жир, смешай 3 части жира, 5 частей свечного сала и 1 часть лапландского кунжута. Из него сделай свечу. „Славная рука“ должна держать эту свечу, когда она будет зажжена». С другой стороны, считалось, что погасить огонь и спасти хозяев дома может только пролитое на свечу молоко. Подобные ритуалы были распространены во многих странах Европы, но особенно в Англии, Франции и России.
"У меня в померкшей келье — Два меча. У меня над ложем — знаки Черных дней. И струит мое веселье Два луча. То горят и дремлют маки Злых очей".

Мастер777

  • Участник
  • *
  • Сообщений: 25
  • Репутация: 18
  • Мастер777
Re: Воровство и сфера магического
« Ответ #24 : 13 Марта 2022, 12:39:37 »
Благодарю за интересную тему. Про метод от вора, где используется 108 псалом слышал от бабушки одной.
Говорила что если помянуть вора этим псалмом, то он или повиниться придет или будет мучиться. Нашел этому подтверждение в теме. Благодарю.