Бесноватость и одержимость, причины; сосредоточение больных в монастырях.
Возникновение одержимости и ее разновидности.
Описание соблазнения демоном.
Обязанности, налагавшиеся демоном.
Шабаш.
Отношение к одержимым.
Распространение демономанических эпидемий.
Суд над колдунами и ведьмами.
Борьба с эпидемиями одержимости.
Лудэнская эпидемия.
Постепенное прекращение демономанических эпидемий.
Роль Карла Великого и Людовика XIII.
Происхождение демономанического бреда душевно-больных и сходство этого бреда у различных лиц.

Насколько редки упоминания о душевно-больных в Библии, настолько часто они встречаются в евангелии; здесь душевно-больные известны под именем бесноватых и одержимых. Вера в демонов чрезмерно развилась потому, что люди лишились опоры в виде сильной, хотя и наивной, официальной религии, подавлявшей эту веру; язычество уже рухнуло, а христианство еще не встретило официального признания.

Нельзя не считаться и с другими причинами, которые могли способствовать развитию указанного явления, как религиозный подьём начала христианской эры, чудеса христианства, увеличившие суеверия , эпидемическое распространение демономанических состояний; несомненно, влияло и то обстоятельство, что раз появились источники исцеления, около них начали группироваться и жаждавшие исцеления больные, привозившиеся родственниками и близкими лицами; появились события — появилась и молва о них, конечно, преувеличивавшая самые события; о бесноватых и одержимых заговорили.

Вера в одержимость злыми духами, демонами, существовала в древние времена; в библии, в книге Левит, упоминается об одержимости Пифоном или духом ясновидения; можно было бы привести немало и других примеров; на ряду с этим в древности были врачи, высказывавшие правильные взгляды на душевно-больных. С развитием и укреплением христианства взгляд на душевно-больных, как на одержимых демонами, укоренился чрезвычайно прочно, получил всеобщее распространение и признание; этому особенно способствовало то обстоятельство, что уход за больными и лечение их сосредоточились в монастырях, в руках невежественного духовенства; в науке господствовало теологическое направление, черпавшее обьяснение даже явлений природы из священных книг и различного рода мистических соображений.

Одержимость могла возникать различным образом: демоны по собственной инициативе вселялись в людей, удалившихся от бога и религии; люди сами вступали в связь с демонами; одержимость или порча насылалась на людей посредством особых приемов колдовства со стороны лиц, вошедших в сношения с демонами, колдунов и колдуний. Различалась по представлению средних веков пассивная и активная бесоодержимость; в первом случае инициатива, соблазнение, исходило со стороны демона, во втором — со стороны одержимого (demonopathie и demonolatrie); наблюдались еще случаи зооантропии (sooanthropie), выражавшиеся в идеях способности превращения в животных — сов, кошек, волков и др.

По средневековым источникам, основанным на показаниях самих одержимых, соблазнявший демон, пользуясь своею способностью к превращению, представал перед соблазняемыми в самых различных личинах. Так, Св. Антонию дух мрака являлся в виде молодой девушки, ребенка, пустынника; полчища демонов устремлялись на него под видом медведей, тигров, львов, змей, быков и волков; он слышал их свист, мычанье, скрежетанье челюстей, они кусали и бодали его, но луч божественного света исцелял святого, и ангелы сатаны бежали. Св. Мартину сатана являлся в пышном одеянии, в диадэме, сверкавшей драгоценными камнями.

По весьма распространенному описанию, приводившемуся колдуньями на суде, демон-соблазнитель являлся под видом молодого человека в белом платье, в черной бархатной шапочке с красным пером, или в роскошном камзоле, осыпанном драгоценными камнями. Он предлагает будущей ведьме всевозможные земные богатства, молодость, могущество; он показывает ей груды золота; для того, чтобы исполнились все обещания демона, соблазняемая должна была отречься от бога, от таинства крещения и отдаться сатане душой и телом.

В случае согласия, демон об'являл ведьме свое имя, всегда самое обыкновенное, а не из тех библейских имен, которыми наделяли его демонологи; он крестил ведьму, давал ей какое-либо имя и прикасался к какому-либо месту ее тела — к руке, лбу, за ухом и т. д., накладывая «печать диавола», вследствие чего это место становилось нечувствительным. В знак принятия ведьмы в царство преисподней тут же составлялся договор, писавшийся собственной кровью, а демон ставил на нем когтем свой знак. Нередко демон обманывал ведьму, и после его ухода оказывалось, что оставленные им золото и драгоценные камни превратились в прах и мусор.

Заключив договор, ведьма обязана была во всем повиноваться демону и творить всяческое зло людям, бранить бога, посвящать детей сатане, умерщвлять их до крещения, преступать законы природы, вступать в половую связь с демонами, являвшимися в виде инкубов женщинам и в виде суккубов колдунам; посредством волшебных порошков, полученных от диавола, ведьма должна была губить людей, а рассеивая порошки по полям, уничтожать их плодородие, насылать проливные дожди и град. Самой колдунье жилось не легко: демон терзал ее без пощады, при малейшем недовольстве ею подвергая ее жесточайшим судорожным приступам. Колдуньи должны были в числе других обязанностей воспитывать и пасти жаб, так как из смеси пены этих животных с толчеными костями мертвецов приготовлялся вредоносный порошок колдуний.

От соблазнения демоном не застраховывали ни пол, ни возраст: описаны случаи соблазнения восьмилетних детей и взрослых мущин. Судорожные приступы захватывали таких одержимых при самой разнообразной обстановке — дома и на улице, во время общественных празднеств и во время церковной проповеди.

В назначенное, сатаною время колдуньи и колдуны обязаны были посещать шабаш, устраивавшийся обычно в удаленном и пустынном месте, на вершине горы (Брокен в Гарце, некоторые пункты Шварцвальда), на кладбище, около развалин замка или монастыря, вокруг виселицы. Для полета на шабаш нужно было намазать тело мазью, в состав которой входила печень некрещенных детей и наркотические вещества — паслен, мендрагора и белладонна, обладающие свойством вызывать галлюцинации. Затем ведьма садилась верхом на помело и через трубу вылетала из дома, направляясь на шабаш; иногда за нею прилетал кто-либо из демонов, и она отправлялась на нем верхом.

На шабаше происходил культ поклонения диаволу: судя по описаниям современников, приводимым со слов душевно-больных, мнимых участников шабаша, судя по художественным изображениям Tenier'а и особенно Sprenger'a (Malleus Maleficarum), сатана, сидевший на троне, занимал центральное место шабаша; чаще всего у него были козлиные голова и ноги, громадный хвост и крылья, как у летучей мыши; но нередко он выглядел иначе; прибывавшие на шабаш прежде всего совершали поклонение сатане; далее начинались всевозможные беснования и неистовства, сопровождавшиеся дикими плясками, в которых иногда принимал участие и сам хозяин шабаша, даже подыгрывавший на скрипке; после танцев происходило пиршество, за которым поедалось много жаб, трупов, печеней и сердец некрещенных младенцев.

Во время шабаша происходит представление сатане новых колдунов и колдуний. Шабаш заканчивается служением черной обедни, заключающей в себе профанацию религии; аббат Lorente, очевидец демономанической эпидемии в Наварре в Испании, развившейся в 1610 году, и Delancre так описывают черную обедню: служит сам сатана, стоя на черной кафедре, в короне из рогов: присутствующие целуют ему руку, ногу, левый бок, anus и жезл; обедня продолжается до полночи, до пения петуха; 6—7 диаволов являются помощниками, прославляется сатана, поклоняются ему задом; присутствуют в алтаре, выносят св. дары; еще раз прикладываются к указанным выше местам, при чем один из помощников поддерживает хвост; заканчивается обедня всеобщим свальным грехом, в котором не последнюю роль играет содомия. По окончании шабаша все его участники возвращаются домой, снабженные соответствующими инструкциями; при этом они нередко превращаются, с целью незаметно проникнуть к себе домой, в кошек или собак.

От теологического взгляда на душевно-больных, как на лиц одержимых нечистой силой, заключивших с нею союз на зло людям, вытекло и отношение к ним в ту мрачную эпоху: начиная с XV века, костры инквизиции запылали по всей Европе, освещая ее своим кровавым заревом в продолжение приблизительно трех столетий. Высокие умы XVI в. были всецело исповедниками указанных взглядов, сюда принадлежали Fernel, Bodin, Lelayer, Boguet и даже знаменитый Ambroise Pare. 

Известно обширное сочинение, под названием Malleus Maleficarum (Sprenger, Nideret Barth, de Lepine), посвященное рассмотрению всевозможных вопросов демономании; в 1597 г. Gasman опубликовал ангелографию, в которой ангелы и демоны были разделены на классы, подсчитаны, поименованы и характеризованы. Демонологами насчитывалось свыше 7 миллионов демонов; имена Вельзевула, Асмодея, Дагона, Магога, Астарота и др. встречались часто, а самые демоны изображались на рисунках.

Первая колдунья, славное имя которой сохранилось в истории, была сожжена во Франции в 1431 году в Реймсе; она была обвинена в сношениях с диаволами; этой жертвой инквизиционного костра была спасительница своего отечества — Орлеанская дева, Жанна Дарк, впоследствии канонизированная католическою церковью.

Демономанические эпидемии быстро распространились в западной Европе, принимая характер народного бедствия; трудно сказать, сколько народа погибло в «священных» кострах инквизиции, несомненно, однако, что количество погибших смело может соперничать с числом погибших в кровопролитных войнах того времени; по вычислению Boguet, судьи в Бургундии, во Франции при Карле IX было до 300.000 одержимых; судья выражал желание, чтобы все эти одержимые, рассеянные повсюду, как черви на фруктовых деревьях, соединились в одно гигантское тело, которое можно было бы сжечь на костре сразу. В одном округе Treves на протяжении нескольких лет погибло на эшафоте 6500 жителей, обвиненных в сношениях с демонами. Лютер и Melanchton горячо верили в демонов .

При таком ужасном, повальном распространении одержимости нечистой силой папа Иннокентий VIII, достойный сын своего времени, издал в 1484 г. знаменитую буллу, призывавшую к самой энергичной и беспощадной борьбе с ведьмами и колдунами. Как производился суд над этими несчастными людьми, видно из сочинения Воguеt сжегшего свыше 1000 одержимых; он рекомендует не придерживаться строго по отношению к ним обычных юридических форм; простого подозрения достаточно для оправдания их ареста; если обвиняемая опускает глаза, то это серьезная улика; пытка разрешается даже в праздники; если общественное мнение указывает на обвиняемую, как на колдунью, то она действительно колдунья; показания могут давать и малолетние; приговор может быть справедливым, несмотря на отсутствие доказательств, если человек навлек на себя подозрение.

Одна колдунья созналась в том, что вырыла недавно погребенного ребенка и с'ела его; муж осужденной требует проверки факта; в разрытой для этого могиле находят труп ребенка в полной неприкосновенности; но судья об'являет, что вырытый труп лишь простая иллюзия, произведенная хитростью демона, и женщина сожигается заживо.

В некоторых странах, особенно в Германии, были распространены испытания водой ордалии: связанную колдунью бросали в воду; если она погружалась, это указывало на ее невиновность, если оставалась плавать, удерживалась на воде, то это доказывало ее виновность, и ее сжигали.

Громадное значение придавалось испытанию стилетом, при помощи которого разыскивались «печати диавола», нечувствительные места; нахождение «печати» предрешало исход судебного процесса, но приговору еще предшествовали ужасные пытки, имевшие целью сознание подсудимых и выдачу их соучастников; понятно, что при этом сплошь и рядом оговаривались первые пришедшие на память лица.

Пытки отличались разнообразием и виртуозной жестокостью: применялись «испанские сапоги», при чем ноги пытаемых помещались между двумя пилами или досками, и между ногой и доской загонялись клинья до раздробления костей; применялись дыба и сечение, «деревянная кобыла» в виде трехгранного бревна, на грань которого сажали пытаемого, привязывая тяжелые гири к его ногам; охватывали шею железным ошейником с шипами внутри и постепенно сжимали его, поджаривая в то же время ноги жертвы огнем и т. д.

Обратная ссылка: https://mooncatmagic.com/knigi-i-statbi/128/besnovatostb-i-oderzhimostb-prichiny-ee-vozniknoveniya/1586/

Находившийся в тюрьме Grandier просил разрешения лично изгнать демонов из урсулинок; ему дали разрешение, и в церкви св. Креста было устроено торжественное собрание, на которое после соответственных молитвословий привели одержимых. При виде Grandier, произносившего заклинания ими овладело такое бешенство, они так накинулись на него, царапали и били его с такою яростью, что присутствующие вынуждены были скорее отвести его обратно в тюрьму. Собрался суд и, об'явив Grandier виновным в чародействе, приговорил его к публичному покаянию в одной рубашке, с непокрытой головой и с веревкой на шее; дальше должно было последовать сожжение, но предварительно несчастному предстояло подвергнуться пытке.

Пытка была выполнена при следующих условиях.

Прежде всего надо было найти на теле пытаемого «печать диавола»; к чести врачебного сословия надо заметить, что Лобардемон не мог найти ни одного врача, который добровольно выполнил бы это; тогда он арестовал одного из них; врач не нашел необходимого клейма; тогда ему было приказано вырвать Grandier ногти, чтобы убедиться, нет ли клейма под ними; врач наотрез отказался исполнить это и со слезами умолял священника простить его; приступили к «испанским сапогам»; при первом же ударе молотком по загонявшемуся клину кости пытаемого переломились, он потерял сознание, но когда пришел в себя, то заявил, что он невиновен в чародействе; палач со слезами показал ему четыре клина, которые еще предстояло вогнать в его тело, но Grandier сказал ему: «друг мой, всаживай их хоть целую охапку». В тело Grandier было забито еще восемь клиньев, и когда палачу не удавалось вогнать еще два, то это сделали сами капуцины Лактанций и Транкиль. Лобардемон приказал прекратить пытку, продолжавшуюся уже три четверти часа. В тот же день осужденного повезли на казнь среди громадного стечения народа; вокруг костра была устроена эстрада для зрителей. Палач посадил священника на костер, и ему был прочитан приговор. Чтобы воспрепятствовать обычному задушению казнимого перед сожжением, что было обещано и Grandier, монахи завязали узлы на веревке; они били священника распятием, но он все-таки не сознавался; тогда зажгли костер, но узлы на веревке помешали палачу задушить мученика, и он был сожжен заживо. По рассказу современников, над костром взвилась в небеса стая голубей.

Казнь Grandier, конечно, не привела лудэнскую эпидемию к окончанию; напротив, эпидемия распространилась далеко за пределы монастыря, способствуя появлению новых эпидемий в других местах; только расселение монахинь по разным монастырям с течением времени прекратило эпидемию.

Меньше чем через год после казни Grandier подпали влиянию демонов отец Лактанций, Транкиль, заклинатель Сюрен, хирург, искавший «печать диавола», и офицер, руководивший казнью.

Демономанические эпидемии господствовали не только в западной Европе, они охватили и северные страны; так, напр., в 1670 г. в Швеции в деревне Mohra провинции Elfdalem по обвинению в колдовстве и порче было сожжено более 70 взрослых и 15 детей; остальные обвиняемые (около 100) отделались более легкими наказаниями.

Можно было бы привести множество чрезвычайно интересных примеров демономанических эпидемий, но интересующиеся найдут их в выше указанных сочинениях.

Лишь весьма постепенно утихали демономанические эпидемии, их демооманический характер постепенно вырождался с развитием просвещения, тем более, что и отношение к ним со стороны окружающих постепенно изменилось, а вместе с тем уменьшились и те кровавые гекатомбы, которые являлись неизменным их спутником. В этом отношении крупная заслуга принадлежит Iоанну Виру (Wierus, 1515—1588) , лейб-медику герцога Вильгельма IV; этот доблестный муж смело боролся против смертных приговоров мнимым колдунам и колдуньям, доказывая, что это душевно-больные люди, которых нужно лечить; он совершенно независимо высказывал исключительный для своего времени взгляд, что единственным наставником ведьм является их собственная фантазия, что смешно верить во вред, причиняемый ведьмами и т. д.47).

Однако, несмотря на то, что Карл Великий еще в 805 г. запретил подвергать сожжению на костре за ведовство, казни продолжались даже в XVII ст. Франция много обязана Людовику XIV, который указом 1662 г. передал все дела о колдовстве и ведовстве общим судам; этот государь обнаружил замечательную твердость, отказавшись подписать в 1670 г. смертный приговор 17-ти осужденным руанским парламентом в Нормандии во время развившейся там обширной эпидемии одержимости; в ответ на это парламент представил целый трактат, мотивировавший приговор и настаивавший на казни, но Людовик остался непреклонным.

Тем не менее, еще в 1749 г. медицинский факультет в Вюрцбурге присоединился к теологическому, (присудившему одну колдунью к смертной казни; еще в 1782 г. в Гларусе, в Швейцарии, была приговорена к смертной казни колдунья.

Из всего приведенного ясно, что об'ектом преследования со стороны духовенства, инквизиции и правительства были больные люди, страдавшие истерией в ее различных проявлениях и другими формами душевных болезней; в числе этих больных было немало меланхоликов, параноиков, маниаков; эти больные страдальцы и мученики сами обвиняли себя, сплошь и рядом с большими подробностями рассказывая судьям, искавшим у них «печати диавола», анестезированные области, о своих сношениях с демонами и полетах на шабаш. Откуда же брали больные материал для таких нелепых рассказов, и почему содержание их бреда носило демономанический характер? Чем обусловливалось сходство бреда больных?

Идеи, занимающие общество известной эпохи, входят, конечно, и в содержание мышления лиц, заболевающих душевным расстройством; эти идеи входят и в состав бреда больных; в одних случаях они возникают и развиваются самостоятельно, в других же, встречая хорошо подготовленную почву, распространяются путем индукции, путем внушения, передаваясь другим лицам; развивается психическая эпидемия.

Так, во времена Галена больные высказывали мучившее их бредовое опасение, что небесный свод раздавил Атласа, не выдержавшего его тяжести, и раздавит его, больного). В средние века под влиянием господствовавших в обществе идей распространились демономанические эпидемии — аналогичный бред вырабатывался самостоятельно и распространялся путем индукции.

В XIX и XX столетиях, в века пара, электричества, рентгеновских лучей и других великих изобретений и открытий, эти последние дают обильную пищу бреду больных, черпающих из этого материала не менее, чем средневековые больные черпали из демономанических представлений своей эпохи.

© Курс общего учения о душевных болезнях. Осипов В.П, 1925