Апокрифъ  начинается  бесѣдою Богородицы  съ  Спасителемъ  о  ея  кончинѣ;  Господь  предрекаетъ,  что  послѣ   своей   крестной   смерти,  тридневнаго воскресенія  и  славнаго   вознесенія,   Онъ явится къ  ней  и унесетъ  ея  душу  на  небо. А затѣмъ  слѣдуетъ  повѣствованіе о  самомъ  успеніи  Богородицы.   Вотъ  эта-то  вступительная бесѣда  Спасителя  съ  Богоматерью  и  перенесена  въ  „Сонъ Богородицы",— только  нѣсколько   въ  измѣненномъ  и  болѣе развитомъ  видѣ.  Въ  народномъ   произведеніи  предсказанія Спасителя  переданы  такъ,  что   Богородица  видитъ  во  снѣ страданія  своего   Сына,  а  Онъ   уже  объясняетъ,  что  все это,  дѣйствительно,  сбудется,— и только послѣ этого говоритъ о  Своемъ  пришествіи  въ  минуту  ея  кончины.— Кромѣ  того, обстоятельства  крестной  смерти  Господа,  едва  намѣченныя въ  первыхъ  строкахъ  апокрифа,  развиты  во  „Снѣ" съ  такой подробностью,  что  являются  главнымъ  предметомъ  содержа­нія.— Но  тутъ  неизбѣжно   возникаетъ  вопросъ:  почему  же апокрифическій  разсказъ   переданъ   въ  формѣ  сна,  когда тамъ  не  содержится  ни  малѣйшаго  намека  на  сонъ  Бого­родицы? 

Не   заимствовано   ли,   поэтому,   содержаніе  или сюжетъ  этого   народнаго   произведенія   изъ   какого-либо другого  источника?   А  если   предметы   содержанія  даны упомянутымъ апокрифическимъ  сказаніемъ, то какъ  образова­лась  или  откуда  взята  эта  форма? Такое  странное  на  первый  взглядъ  измѣненіе  произошло вслѣдствіе  того,  что  народъ  своеобразно  понялъ  самое  за­главіе  апокрифа:   „Объ  успеніи  Богородицы",  а  именно,—  слово   „успеніе"   понято   было   имъ  буквально  въ  смыслѣ соннаго  видѣнія, —сна  и  замѣнено  этимъ  яснымъ  для  него названіемъ.   Такое  своеобразное  измѣненіе  заглавія  произ­веденія,   естественно,  повело  за  собой  и  указанную   пере­мѣну  въ  формѣ  передачи  заимствованнаго  сюжета.— Даль­нѣйшія  измѣненія,   выразившіяся  въ  распространеніи  апо­крифическаго  разсказа  разными   подробностями и украшеніями,  представляютъ,   помимо   заимствованій  изъ  другихъ апокрифовъ,  слѣды  грубыхъ  народныхъ  воззрѣній  на  пред­меты  вѣры,  священныя  лица  и  событія  и  отчасти  преданій языческой  старины.   

Содержаніе  „Сна  Богородицы"   составляютъ обстоятельства  стра­даній  и  крестной  смерти  Спасителя.  Но  останавливаясь  на нихъ   по   преимуществу,   произведеніе касается и другихъ обстоятельствъ  зем­ной  жизни  Господа. Въ   началѣ   повѣствуется  о  томъ,  гдѣ  „спала-почивала Мать-Дѣва Пресвятая", при  чемъ  почти  всюду  это  повѣ­ствованіе  является  отвѣтною  рѣчью  Богородицы  на  вопросъ Спасителя:

"Мати  Моя,  Матушка  Марія, Пречистая  Дѣва, Пресвятая!Гдѣ  же  Ты, Матерь, ночевала"?

Спала   она  по  однимъ   варіантамъ  въ  Виѳлеемѣ, по другимъ—въ  Іерусалимѣ, а по  нѣкоторымъ   даже— въ раю;  при  этомъ,  вмѣсто Іерусалима  является  Русалимъ, а  Вифлеемъ  искажается  въ Хліемль. Опредѣляя   частнѣе  мѣсто  сна, Богородица говорит, что  она  спала подъ древомъ   кипариснымъ, на  рѣкѣ  Іорданѣ  и  даже  на  какой-то горѣ Самѣ; но въ большинствѣ   стиховъ дѣлается   указаніе  на  Виѳлеемскій вертепъ или  церковь Божію.   

"На горѣ на Горюнѣ, на  островѣ  на  Буянѣ, на  рѣкѣ  на  Ерданѣ, въ  лѣсахъ  въ  Вертепахъ, на  святомъ  деревѣ  кипарисѣ, стояла  матушка  апостольска  церьква".

Первые  два  стиха  представляютъ   буквальное   заимство­ваніе  изъ  народныхъ  заговоровъ,  которые  почти  постоянно начинаются   подобными   указаніями   на   островъ   Буянъ, океанъ-море  и  т. п. Затѣмъ   Богородица   разсказываетъ   самый   сонъ,   при чемъ,  по  стихотворнымъ  редакціямъ,  она,  кромѣ  и  прежде страданій  Спасителя,   видитъ   Его  рождество  и  крещеніе. Рождество  Господа  во  всѣхъ  варіантахъ   стиха   описы­вается  приблизительно  одними  и  тѣми  же  чертами.   Бого­родица  говоритъ:

„Мнѣ  немножко  спалось, много  во  снѣ  видѣлось: родила  я  да  себѣ  Сына, Сына  себѣ  да  Христе  Боже, я  въ  рѣкѣ  Его  да  омывала, во  святой  Ердане  восплескала, садилася  я  на  крутой,  на  бережокъ, въ  пелены  Его  да  пеленала, въ  поясы  Его  да  увивала, въ  пелены  Его  да  камчатыя, въ  поясы  Его  да  шелковые".

Въ  данномъ  стихотворномъ  повѣ­ствованіи  рожденіе  Спасителя  утратило  значеніе  чудеснаго, сверхъестественнаго  событія,  каковымъ  оно  изображено  въ евангельскомъ  разсказѣ.  Народная  фантазія  обставила  свя­щенное  событіе   подробностями,  которыя  въ  Евангеліи,  по ихъ  маловажности,  или  совершенно  опущены,  или  описаны довольно  кратко. Поэтому,  на  ряду  съ  упоминаніемъ  о  пеленахъ камчатныхъ  и шелковыхъ  поясахъ,  въ  нѣкото­рыхъ  стихахъ  выводится   легендарная   бабушка  Саломея, которая  Христа  повивала. 

Это  описаніе заимствовано изъ  апокрифическаго сказанія „О  крестномъ древѣ"  и   въ   тѣхъ   же  почти  выраженіяхъ встрѣчается  въ  другомъ   духовномъ   стихѣ  -„О    Голубиной книгѣ";  тамъ   кипарисъ-древо   называется  матерью  всѣхъ деревъ,  потому  что „На  томъ  древѣ  кипарисѣ объявился  намъ  животворящій  крестъ". Упомянувъ  вкратцѣ  о  судѣ  у Понтійскаго  Пилата  и  о шествіи  Христа  къ  лобному (въ  стихѣ— „злобному")  мѣсту, Богородица подробно говоритъ о приготовленіяхъ  къ  распятію, происходившихъ  на  Голгофѣ.

„Жиды  окаянные, стали  крестъ  крѣпить-твердити, на  соборищи  Божью  церковь  становити: Крестъ  не  становится, плошма  къ  землѣ  ложится".

Изъ  затруднительнаго  положенія  выводитъ  жидовъ  Самъ Спаситель.

„Речетъ  имъ  Самъ Исусъ  Христосъ, Небесный  Свѣтъ  и  Высшій  Богъ: Подите,  жиды,  въ  адъ, принесите  изъ  ада  Адамову  главу, Крестъ  крѣпите-твердите, на соборную  Божью  церковь  становите“

Этотъ  отдѣлъ  стиха  представляетъ   опять   заимствованіе изъ  того  же  самаго  апокрифическаго   сказанія   „о  крест­номъ  древѣ";  только  разсказъ  апокрифа  подвергнутъ  здѣсь такому  измѣненію,  что  совершенно   утратилъ  свой  настоя­щій   смыслъ  и  въ  стихѣ  получилась   прямо   безсмыслица. Въ  апокрифѣ  о  древѣ  говорится,   что  оно  принесено  было въ  Іерусалимъ  въ  то  время,  когда  Соломонъ строилъ  храмъ; строители  нѣсколько  разъ  примѣривали  древо  на  балки  въ храмѣ,  но  оно  не  прилаживалось.   Оставленное  въ  храмѣ, оно  здѣсь  лежало  до  того  времени,   когда   сдѣлавъ   былъ изъ  него  крестъ  для  распятія  Спасителя.

Объ  Адамовой головѣ  въ  апокрифѣ  передается, что  она  привезена   была въ  Іерусалимъ  въ  корняхъ  крестнаго   дерева, потому  что оно  выросло  изъ  головы   Адама. Сначала  этой  головы  не замѣтили  въ  корнѣ, который   отрубили  и  оставили   безъ вниманія;  но  однажды,   во  время  охоты  Соломона,   одинъ изъ  его  отроковъ,   отставъ  отъ  свиты,  попалъ  въ  пещеру, и  замѣтилъ,   что  она  состоитъ  не  изъ  камня,  а  изъ  кости. Соломонъ  приказалъ  очистить  кость  отъ  земли  и  кореньевъ и,  узнавъ,  что  это  была  голова  Адамова,  велѣлъ  засыпать ее  камнями,  изъ  коихъ  образовалась  голгофа.  Когда  іудеи предали  Іисуса  Христа  на  распятіе,  крестъ  былъ  водруженъ на  томъ  мѣстѣ,  гдѣ  находилась  голова  Адамова.— Весь этотъ  разсказъ   апокрифа  въ  стихѣ   искаженъ  до  неузна­ваемости. 

Случай,  происшедшій  по  апокрифу  во  время  по­стройки  Соломонова  храма,   отнесенъ  въ  стихѣ  къ  голгофскому  событію;   отъ   апокрифическаго   разсказа   осталось лишь  упоминаніе  о  церкви  Божіей.   Но и  это  упоминаніе, въ-1-хъ,  поставлено  здѣсь  безъ  всякой  связи, во-2-хъ внесло путаницу  въ  дальнѣйшее  повѣствованіе  стиха.  Глава  Ада­мова,  вмѣсто  подножія  креста  Господня,   переносится   на церковь,  какъ  церковная  глава,  и  Спаситель  распоряжается уже  установкой  креста  не  на  лобномъ  мѣстѣ,  а  на  собор­ной  Божьей  церкви.

Переходя къ самымъ  мученіямъ, перенесеннымъ Спаси­телемъ  на крестѣ, „Сонъ" всюду   передаетъ  ихъ  болѣе близко  къ  Евангелію, чѣмъ   другія   событія. Вотъ   какъ  описываются  мученія Господа:

„На  томъ  крестѣ  животворящемъ тамъ  Жиды  Христа  мучили-распинали, ручки  и  ножки  гвоздями  прибивали, кончастыя  ризы  на  Емъ  раздирали, шелковые  поясы  разрывали, златъ  вѣнецъ  съ  главы  срывали, терновый  вѣнецъ  на  голову  накладали, бѣлое  Христу  лице  оплевали И  жолсью  Его  напояли, и уста  Ему  жолчию  помазали .Святое  тѣло  Его  копьемъ  да  протыкали, Святую  Господню  кровь  да  проливали".

Эта сравнительная вѣрность    евангельскому    повѣствованію можетъ  быть  объяснена тѣмъ   обстоятельствомъ, что  о  крестныхъ   страданіяхъ   Спасителя   достаточно   по­дробно  говорится  въ  Евангеліи,   и   евангельскій  разсказъ могъ  удовлетворить  въ   данномъ   случаѣ  самую  пытливую любознательность. Поэтому   въ   нѣкоторыхъ   стихахъ дѣлается  лишь  краткое  замѣчаніе,  что

„Въ  томъ  во  градѣ  Русалимѣ, на той  рѣкѣ  на  Ярданѣ, на  древѣ  купаресѣ, распятъ  былъ  Самъ  Іисусъ  Христосъ"

а  другіе   стихи  даже   прямо   проходятъ   молчаніемъ  эти событія,  какъ  хорошо  извѣстныя   во  всѣхъ  подробностяхъ изъ  сказанія  евангельскаго. Съ  особенною  подробностью   стихъ  останавливается  на разговорѣ  Божіей  Матери  съ  висящимъ  на  крестѣ  Спаси­телемъ,  каковое  обстоятельство  передано  въ  Евангеліи,  какъ извѣстно,  очень  кратко.  При  этомъ,  избранная  форма  сна нерѣдко  забывается  въ  данномъ   мѣстѣ,  а  дѣлается  просто разсказъ  (не  отъ  лица  Богородицы)  о  томъ,  какъ  велась и въ  чемъ  состояла   бесѣда   Божіей   Матери  съ  распятымъ Господомъ.

 -Бесѣду   начинаетъ   Пресвятая   Богородица, высказывая  скорбь  по  поводу   безвинныхъ  страданій  Сына и  даже  сомнѣніе  въ  Его  безсмертіи.—

„Расплачется  наша  Матушка, Святая  Богородица  Марея:— Сыне  мой  возлюбленный!Не  могу  противъ  Васъ  стояти, на  Ваши  страсти  зрити". Нарекался  жить-быть  безсмертнымъ: напрасную  смерть  получаешь, безвинную  кровь  проливаешь, одную  меня,  матерь,  покидаешь"!

Въ  связи  съ неутѣшною  печалью  о  страждущемъ  Спаси­телѣ  Богородицу, выражаетъ сѣтованіе и  о  собственной судьбѣ.  Она  спрашиваетъ  Сына:   на  кого Онъ  оставляетъ ее,  кому  поручаетъ заботиться   о  ней, покоить  ее  въ  ста­рости  до  послѣдняго  дня,— кончины.

„Расплачется  Мать  Божія  Марея:— Свѣтъ  жа,  Христосъ,  Царь  небесный, пресладкій  мой  сынъ, Самъ  Исусе! За  што  сію  муку  принимаешь, напрасную  кровь  проливаешь? На  кого  меня,  Дѣву,  спокидаешь, кому  на  дозрѣніе  оставляешь"? Хто  же  мою  старость  прибережетъ, хто  мои  мощи  приспокоитъ, хто  мою  душу  въ  царство  вынетъ"?

Наряду  съ  этимъ   въ  уста   Богородицы  въ  нѣкоторыхъ стихахъ  влагаются  еще  болѣе  странные  вопросы;  заботясь о  своей  кончинѣ,  Пресвятая  Дѣва спрашиваетъ  у  Христа: у  кого  она  послѣ   Его  смерти   будетъ  исповѣдовуться  и причащаться?—

„О  свѣтъ Ты,  Христосъ,  Сынъ  мой  Божій! Кто меня,  Дѣву, сповѣдуе? Кто меня,  Дѣву,  причастуе"

Такимъ  образомъ,  мы  здѣсь  снова  встрѣчаемся  съ  тѣмъ грубымъ  взглядомъ  на  таинства,   съ  которымъ  имѣли  дѣло уже    выше,— въ    повѣствованіи   о    крещеніи   Господа. Непорочная  Дѣва  какъ  бы   нуждается  въ  очищеніи  своей духовной  природы   чрезъ   особо   установленныя  для  того таинства  исповѣди  и  причастія;   а  эти  послѣднія  предста­вляются  въ  стихѣ   какъ  бы   давно  уже  существовавшими, или  во   всякомъ   случаѣ   ко  времени   распятія  Господа получившими   большую   распространенность.— На  первые вопросы   Богородицы,   вопросы   о   крестныхъ  мученіяхъ, Спаситель  даетъ  такой   отвѣтъ,  въ   которомъ  заключается полнѣйшее   искаженіе   истинной   цѣли   крестной  смерти Господа.  Спаситель  отвѣчаетъ  Богородицѣ:

„Я  въ  мукѣ  не  бывши,  святъ  не  буду, а въ  мукѣ  побывши,  святъ  я  буду": образъ,  очевидно,  заимствованъ  отъ христіанскихъ  муче­никовъ  и  неудачно  приложенъ  къ  Христу,  страданія  кото­раго  нужны  были  для  очищенія  грѣховнаго  человѣчества,  а никакъ  не  для  достиженія  святости  Ему  Самому,  не  иму­щему  скверны   или  порока. Отвѣчая  Богородицѣ  на  вопросы  о  ея  судьбѣ,  Спаситель указываетъ па Іоанна  Богослова,   который   приметъ   на   себя   попеченіе о  ней,  будетъ   для   нея,  вмѣсто   Самого  Христа,  какъ  бы сыномъ.—

„Речетъ  Самъ  Христосъ,  Царь  небесный:—Не  плачь,  Мати  Божія  Марея, не  рыдай,  Мати  Божія  Пресвятая! Не  одну  Тебя,  Матерь  Божію,  спокидаю, не  одну  на  дозрѣніе  оставляю. Спокидаю  Матерь  Святымъ  Духомъ на  святаго  Ивана  Богослова, я на  друга  на  Христова: нарекай  его,  Мати,  вторимъ  сыномъ".

Но  Богородица  остается  недовольна  такимъ  утѣшеніемъ, говоря,  что  Иванъ Богословъ  не  можетъ  ей  замѣнить Его— Христа („Иванъ  Богословъ  мнѣ не въ  начетѣ"), и она не  имѣетъ на  него  надежда  („мнѣ  не  въ  надежды").—Тогда  Спаси­тель  успокоиваетъ  Богородицу   тѣмъ,  что  эта разлука ихъ кратковременна;  послѣ  своей  смерти,  погребенія,  воскресе­нія  и  вознесенія  на  небо,  Онъ  обѣщается  придти на  землю для  ея  успокоенія   (успенія) и   прославленія. Указанныя событія земной  жизни  Господа  изображаются  въ  стихахъ довольно  подробно  и  весьма  разнообразными  чертами. Въ  рѣчи  о  кончинѣ   Спасителя   ничего  не  говорится  о предсмертныхъ  мукахъ  и  послѣднихъ   словахъ   Распятаго, а  только  описываются  тѣ  поразительныя   явленія  природы, которыми  сопровождалось  это  событіе.   Описаніе   сдѣлано приблизительно  къ  евангельскому  разсказу.

„Великая  тутъ  страсть  сочинится: земля  и  небо  потрясется, и каменная  туча  воздоймется, и  завѣсы  церковныя— престолы  разрушатся, и  солнце— мѣсяцъ  померкнутъ, и частыя  звѣзды  на  земь  падутъ, народъ  на  земли  весь  ужахнется.

Переходя,  затѣмъ,   къ   повѣствованію  о  погребеніи  Го­спода,  стихъ  уже  совсѣмъ  оставляетъ евангельскій разсказъ; погребеніе   изображается  такъ,  какъ  обыкновенно  оно  совершается  у  насъ:  Христосъ,  положенный  въ  гробъ,   опу­скается  въ  могилу  и  засыпается  землей.   При   этомъ   со­вершается  оно не  Іосифомъ  Аримаѳейскимъ,  а  „жидами  окаянными",  кото­рые  распяли  Его  на  крестѣ.—

„Жиды  съ  распятія  соймутъ, положатъ  тѣло  въ  плащаницу, закроютъ  гробницу  каменну, опустятъ  въ  матерь-сырую  землю" . Только  въ одномъ стихѣ  выводится евангельскій  погребатель Христа,  но  и  то  въ  ложной   обстановкѣ;  Іосифъ  предста­вленъ  здѣсь  въ  образѣ  священника,  напутствующаго  тѣло умершаго.—

„По  древи...ходитъ  Осипъ  благообразный, кадиломъ  машетъ, Христа  погребаетъ".

Въ томъ же  духѣ (т.е. нашего  христіанскаго погребе­нія)  одинъ  прозаическій  варіантъ  „Сна": „старцы  Іосифъ и  Никодимъ,  положивъ  во  гробъ  новый  (тѣло  Христа),  понесоша  на  погребеніе  и  не  знаша,   что   пѣли   надъ  пре­чистымъ  тѣломъ;  вдругъ  невидимо   (раздалось)   ангельское пѣніе  надъ  гробомъ:  „Святый  Боже,  Святый  Крѣпкій, Свя­тый  Безсмертный, помилуй  насъ"!

Пророча  о  своемъ воскресеніи, Христосъ  сообщаетъ  Бого­родицѣ, что  онъ  возстанетъ  изъ  гроба  въ  Свѣтлое Христово Воскресеніе,  при  чемъ  это  событіе   благотворно   отзовется на  состояніи  внѣшней  природы  и  настроеніи  людей.

„Когда  я,  матушка,  оживлюся на  Свѣтлое  Христово  Воскресенье, съ  грозными  херувимами  воскресну: тогда  солнце-мѣсяцъ  просіяетъ, и  частыя  звѣзды  просвѣтятся, народъ  на  земли  весь  возвеселится".

То  же  самое   въ   другомъ   стихѣ  говоритъ  Спаситель  о Своемъ  вознесеніи  на  небо,  т.е.  дѣлаетъ  такое  же  стран­ное  опредѣленіе  времени  событія  и  указываетъ  на  такія же послѣдствія.

„На  небо  Самъ  вознесуся въ  Свѣтло  Христово  Вознесенье, со  всѣми  со  Своими  со  святыми, со  всѣми  Своими  херувимами, и солнце,  и  мѣсяцъ  возсіяютъ, и частыя  звѣзды  просвѣтятся, завѣсы— престолы  встановятся, и вси  христіане  возрадуются".

Переходя,  затѣмъ,  къ  предсказанію  смерти  и  прославле­нія  Богородицы, Спаситель  въ  стихѣ  изображаетъ  эти  со­бытія такъ, что  въ  нихъ  нѣтъ  ничего  и  похожаго  на  раз­сказъ,  сохранившійся  въ  церковномъ  преданіи. Такъ  какъ предсказаніе  это  служитъ  утѣшительнымъ  отвѣтомъ   Спа­сителя  на  вышеприведенные   вопросы  Богородицы,  то  при­мѣнительно  къ  этимъ   послѣднимъ  ведется  и  данная  рѣчь. Спаситель   обѣщается  придти  къ  Богородицѣ  во  время  ея кончины  и  напутствовать  совершеніемь  таинствъ  исповѣди и  причастія.—

„Я  Самъ  къ  тебѣ,  матушка,  буду, я Самъ  тебя,  Дѣву,  сповѣдую, я Самъ  тебя,  Дѣву,  причащую".Послѣ  же  смерти  ея,  по  предсказанію Господа, Онъ Самъ вмѣстѣ   со   святыми,  херувимами  и  серафимами  положитъ мощи  ея  въ  плащаницу  и  похоронитъ   въ   церкви  Божіей за  престоломъ.—

„Погребу  твои  мощи  со  святыми, со  святыми  тебя,  мати,  херувимы, со  славными,  мати,  серафимы, положу я твои  мощи  въ  плащаницу во  святой  Божьей  церкви  за  престоломъ". Въ  стихѣ  Спаситель  даже  исполняетъ  обрядъ  послѣдняго цѣлованія  тѣла  усопшей,   какъ   это  принято  у  насъ  при отпѣваніи  покойника.—

„Съ  тобой я,  матушка,  прощуся ко  мощамъ  твоимъ  при ложуся, отошедши  отъ  мощей,  поклонюся“. Душу  же  Спаситель   обѣщается   поселить  съ  Собой  въ царствѣ   небесномъ .  О   томъ   прославленіи,  какого,  по церковному   преданію,   удостоено   было   самое  тѣло  Бого­родицы,  т. е.  о  взятіи   его,   вскорѣ  послѣ  погребенія,  на небо,  въ  „Снѣ  Богородицы"  ничего  не упоминается.  Вмѣсто этого,  въ  стихѣ   Спаситель   обѣщаетъ  Богородицѣ  для  ея прославленія  -  написать  съ  нея  икону,  поставить  послѣднюю за  престоломъ  и  собственнымъ  Своимъ  примѣромъ  освятить поклоненіе  ей  и  вообще  религіозное  почитаніе  ея.—

„Спишу  твой  ликъ  на  икону Поставлю  твой  образъ  въ  Божьей церкви, во  Божьей  во  церкви  за престоломъ, за  славнымъ  за  престоломъ за Христовымъ, Самъ  Я  твоему  лику  помолюся и  Самъ  къ  Пресвятой  приложуся".

Заключительная   часть „Сна Богородицы" стоитъ внѣ всякой   связи со   всѣмъ   предшествующимъ повѣствованіемъ. Здѣсь  указывается  на  то  значеніе,   кото­рое имѣетъ данное произведеніе  въ  глазахъ  суевѣрнаго чело­вѣка и  въ силу  котораго оно  получило  большую распростра­ненность  въ  непросвѣщенной народной  массѣ.  Кто  имѣетъ, читаетъ,   слушаетъ или  знаетъ   „Сонъ  Богородицы",   того не  постигнутъ  никакія  несчастія, невзгоды и  болѣзни.Въ  редакціяхъ „Сна"   съ  подробностью   пере­числяются  разнообразныя случаи  и  обстоятельства, въ  ко­торыхъ   чтеніе, а  иногда  и  просто  одно  храненіе  его при себѣ  оказываетъ существенную  помощь.  Имѣющій  при  себѣ „Сонъ"  въ  пути,   избавленъ будетъ  отъ  всякихъ опасностей,  на судѣ  получитъ   оправданіе,   изъ плѣна— скорое  освобожденіе и  проч..   Сохраняя   такого   чело­вѣка  во всѣхъ путяхъ жизни  и  доставляя   ему   „всякое благополучіе, тѣлесное здравіе  и  плодовъ  изобиліе",  Господь устраиваетъ  ему  и  блаженную  кончину.   „Не  помретъ тотъ человѣкъ наглою (т. е. внезапною)  и  насильною  смертью.

Наконецъ,   значеніе  „Сна  Богородицы"  простирается  даже и  на  будущую  жизнь  человѣка,— послѣ  смерти;  онъ  (т.  е. „Сонъ")  служитъ  какъ  бы  залогомъ  избавленія  отъ  вѣчныхъ мученій  и  наслѣдія  царства  небеснаго.

„Кто  Богородицынъ  Сонъ  знаетъ, тотъ  избавленъ  отъ  муки  превѣчныя, наслѣдуетъ  царство  небесное. Гдѣ  его  смерть  (ни)  случится, не  примутъ  душу  бѣсы, примутъ  его  душу  ангели  Господни, понесутъ  его  душу  ко  Абрамію  въ  рай". Напротивъ,  всякій,  кто  станетъ  съ недовѣріемъ  относиться къ  „Сну  Богородицы", будетъ  наказанъ  неудачами  въ  на­стоящей  жизни  и  лишеніемъ  вѣчнаго   блаженства.  „Ежели же  кто  сему  писанію  не  будетъ  вѣровати,  то  тотъ  человѣкъ не  наслѣдуетъ по   смерти   царства Божія, а  въ  животѣ возъимѣетъ  великую  скорбь  и  злосчастіе".

Вѣря  въ  чудодѣйственную силу  „Сна  Богородицы",   народная   масса   нисколько  не сомнѣвается  и  въ  истинности  его  повѣствованія.  Въ этомъ, какъ   нельзя   болѣе,   убѣждаетъ  самый  фактъ  суевѣрнаго отношенія  къ  „Сну";  этотъ  фактъ  показываетъ,  что  народъ твердо  убѣжденъ  въ  правдивости  заключительныхъ  словъ  о наградѣ  въ  настоящей  и  будущей   жизни;   а   такъ   какъ обѣщаніе  наградъ  обусловлено   чтеніемъ,   знаніемъ   „Сна Богородицы"  и отношеніемъ къ   нему,   какъ   святынѣ, то народъ   въ   силу   этого   вѣритъ  и  въ  истинность  самаго разсказа.  Было  бы  весьма  ошибочно  думать,   что   пародъ относится  къ  „Сну  Богородицы" такъ же,  какъ и  ко  всѣмъ своимъ  заговорамъ,  т.  е.  безъ   надлежащаго   пониманія  и усвоенія  содержанія.   Заговоры  и  заклинанія  народныя  въ большинствѣ  случаевъ  представляютъ  наборъ  фразъ,  лишен­ныхъ  опредѣленнаго   смысла   и   надлежащей   связи.   Въ данномъ  же  случаѣ  мы  имѣемъ  дѣло  съ  довольно   яснымъ и  болѣе  или  менѣе  послѣдовательнымъ  разсказомъ.  Поэтому- то,  помимо  суевѣрнаго  употребленія,   „Сонъ   Богородицы" читается  народомъ,  какъ  хорошее  назидательное произведе­ніе  на  ряду  съ  житіями  святыхъ,  если  только  не  ставится выше  этихъ  послѣднихъ.  Пониманіе  и  усвоеніе его  содержа­нія  происходитъ   тѣмъ  болѣе  легко,  что  весь  разсказъ  со­ставленъ  очень  близко  къ  народнымъ  понятіямъ  и  нерѣдко служитъ  прямо  выраженіемъ грубыхъ взглядовъ  и  вѣрованій непросвѣщенной   массы.   Въ  виду этого,  кажется,  весьма  важно  обратить  вниманіе  на  самое содержаніе  „Сна  Богородицы",  когда  дѣло  касается  рели­гіознаго  вреда  даннаго  произведенія.  Раскрыть  противорѣчіе послѣдняго  библейскому  повѣствованію,  разъяснить,   какія допущены  въ  немъ  искаженія  истинъ  христіанскаго  вѣро­ученія,— значитъ  въ  громадной  степени  подорвать  уваженіе къ  нему  народа.  А  это не  мало   будетъ   способствовать  искорененію суевѣрнаго отношенія  къ  „Сну  Богородицы".

Пензенские епархиальные ведомости. 1891. №№10, 11