Если кому интересна эта тема, рекомендую книгу:
Александр Иванович Алмазов, Проклятие преступника псалмами (Psalmokatara) К истории суда Божиего в Греческой Церкви. Одесса
Для справки: Алмазов Александр Иванович (1859–1920) – российский историк церкви, канонист, литургист, автор ряда трудов по православному богословию и богослужению. В работе «Проклятие преступника псалмами» Алмазов издал и проанализировал три редакции своеобразного греческого чина проклятия преступника и молитвы разрешения его от клятвы.
А вот ещё одна статья из моей копилки в тему:
КРИТИКА: А. И. Алмазовъ. Проклятіе преступника псалмами (Ψαλ-μοχατόρα). Къ исторіи суда Божьяго въ Греческой церкви. Одесса. 1912. Стр.84. Перу автора настоящаго изслѣдованія, извѣстнаго своими трудами литургико каноническаго содержанія, профессора Новороссійскаго университета А. И. Алмазова, принадлежитъ длинный рядъ ранѣе вышедшихъ въ свѣтъ весьма цѣнныхъ сочинѳній, написанныхъ имъ главнымъ образомъ на основаніи изучѳнія греческихъ литургико-каноническихъ рукописей.
При занятіяхъ этими рукописями, А. И. Алмазовъ ознакомился, между прочимъ, съ двумя памятниками „отлучательнаго" моленія или послѣдованія, матеріаломъ для молитвенныхъ формулъ котораго обязательно служили псалмы.
Бываютъ случаи, когда, за недостаточностью фактическихъ данныхъ, судъ лишенъ возможности съ точностью установить истину по разсматриваемому имъ дѣлу. Вмѣстѣ съ тѣмъ, и устанавливая истину, судъ однако, иногда ставится въ невозможность воздать должное преступнику и вообще правонарушителю, за сокрытіемъ послѣдняго.
Потребность и въ подобныхъ случаяхъ такъ или иначе — и достигнуть истины, и осуществить правосудие, какъ извѣстно, въ давно минувшіе дни породила вѣрованіе въ целесообразность примѣненія здѣсь различныхъ формъ такъ называемаго „суда Божьяго".
Съ церковной точки зрѣнія, и для тѣхъ случаевъ, когда правонарушитель отсутствуетъ въ наличности и совершенно скрылся, мыслима вѣроятная возможность — и обличать его, и воздать ему должное способомъ исключительнымъ, хотя нѣсколько и напоминающимъ другія церковный формы суда Божьяго въ тѣсномъ смыслѣ, но только болѣе общаго характера. Такимъ способомъ могло пониматься моленіе Церкви объ открытіи преступника, но только моленіе, спеціально назначенное для такой цѣли.
И несомнѣнно, въ практикѣ Греческой церкви примѣнялся такой способъ. Практиковался онъ не въ видѣ простого моленія объ открытіи преступника, но въ связи съ провозглашеніемъ отлученія его отъ Церкви, a точнѣе — въ связи съ проклятіемъ его Церковью. Вмѣстѣ же съ этимъ проклятіемъ возносилось и пламенное моление о жесточайшемъ и всеобъѳмлющемъ наказаніи преступника и о поражѳніи его всяческими, внутренними и внѣшними, недугами, которые свидѣтельствовали всѣмъ о немъ, какъ о преступнику и невольно вызывали бы его на самообличение и самообъявленіе о совершенномъ имъ преступномъ дѣяніи.
По уставу послѣдованія, помѣщеннаго въ первомъ памятникѣ, для его совершенія, требуется пригласить семь священниковъ, которые должны совершить литургію. По окончаніи литургіи, они должны выйти въ облаченіи внутрь (на средину) храма. Здѣсь приготовляется тарелка, въ которую наливается „хорошій уксусъ", а вокругъ ея ставится семь смоляныхъ свѣчей. Послѣ того въ тарелку кладется кусокъ негашеной извести въ объемѣ одного яйца, надъ какимъ составомъ и должно читаться все положенное въ послѣдованіи.
Требованіе здѣсь свѣчей смоляныхъ, которыя по цвѣту черныя и составляютъ прямую противоположность обыкновенно употребляемымъ въ церкви восковымъ свѣчамъ — бѣлымъ, — отчасти можетъ быть объяснено мрачнымъ и печальнымъ назначеніемъ относящегося сюда обряда. Скорѣе же здѣсь исходили, повидимому, изъ того представленія, что подлежащій проклятію, какъ предаваемый во власть діавола, тѣмъ самымъ становится участникомъ его царства, царство же это — адъ —, по средневѣковымъ о немъ представленіямъ — мѣсто, гдѣ грѣшники подлежать мученіямъ, между прочимъ, и въ кипящей смолѣ.
Что же касается до употребленія смѣси изъ уксуса и негашеной извести, то на умѣстность примѣненія ихъ привело химическое послѣдствіе такого смѣшенія, — такъ называемся — бурная реакція. При ней разложеніе извести, подъ воздѣйствіемъ уксусной кислоты, производить кипѣніе, сопровождаемое выдѣленіемъ газовъ, а въ результатѣ остается густая и очень клейкая масса, какъ указаніе на „вязаніе" властью Церкви совершившаго преступленія.
Затѣмъ, всѣ священники берутъ въ свои руки по одной горящей свѣчѣ и, по обычномъ началѣ, совершаютъ послѣдованіе. Роль каждаго священника въ этомъ совершеніи, согласно уставу, несложная, и именно — каждый изъ нихъ по очереди произноситъ предназначенную для него часть псалма и, сверхъ того, произноситъ такъ называемый „тропарь Іуды". Когда всѣ семь священниковъ исполнять это, тогда, — говорить уставь, — „да отлучать и да творятъ отпустъ, тарелку же да перевернуть вверхь дномъ и въ такомъ видѣ да оставятъ ее внутри церкви".
По редакціи того же послѣдованія, помѣщеннаго во второмъ памятнике, съ надаисаніемъ, это послѣдованіе отлученія прежде всего неразрывно связано съ совершеніемъ полнаго цикла суточнаго общественнаго богослуженія, путемъ нѣкотораго приспособленія къ тому службы этого круга и введенія въ ихъ содержаніе особыхъ чтеній и дѣйствій. Къ литургіи, и по этой редакціи, предписывается приготовить чистаго уксуса и чистой извести, новый сосудъ, семь же смоляныхъ свѣчей и пять просфоръ прѣсныхь, свалянныхъ „двигая рукою взадъ и впередъ". —
Ударъ въ било къ литургіи долженъ дѣлаться лѣвою рукою; совершая же литургію священникъ надѣваетъ обувь съ правой ноги на лѣвую и обратно и, сверхъ того, облачается „во всю священническую одежду наизнанку" . . . При совершеніи литургіи предлагается еще на выборъ, — „когда поминаешь мертвыхъ, если хочешь, чтобы онъ (отлучаемый) померь, — помяни и его въ ряду мертвыхъ, если же желаешь ему жить, — помяни его въ ряду живыхъ".
Въ результатѣ часто бывали случаи, когда подъ вліяніемъ угрызеній совѣсти отлученный обнаруживалъ себя и заявлялъ о своемъ искрѳннемъ раскаяніи. На подобные случаи само собою открывалась необходимость въ актѣ снятія проклятія, — въ актѣ церковнаго разрѣшенія отъ отлученія.
Возникаетъ вопросъ, по какимъ же мотивамъ отдавалось столь исключительное значеніе именно Псалтири. Объясняется это, по совершенно справедливому мнѣнію профессора Алмазова, тѣмъ всеобщимъ почитаніемъ, какимъ пользовалась Псалтирь въ прежнее время и какимъ пользуется и теперь у религіозныхъ людей. Остается еще вопросъ —
что предполагалось реальнымъ послѣдствіемъ примѣненной къ кому либо „псалмокатары" ? Первая редакція по этому вопросу говорить такъ:
„когда человѣкъ совершить грѣхъ и принялъ сію псалмокатару, то спустя нѣсколько дней — и чернѣетъ, и вспухнетъ, и разсѣдается, и подпадаетъ гнѣву Божію"И только кто сознается въ преступномъ своѳмъ дѣяніи, по его разрѣшеніи, „вновь оздравѣетъ". Такимъ образомъ, въ связи съ примѣненіемъ „псалмокатары" существовала вѣра въ то, что подпавшій ей поражался неизлѣчимымъ недугомъ, рѳзультатомъ котораго должна быть ужасная смерть.
Этого мало. Въ виду того, что одновременно съ проклятіемъ возносилось моленіѳ — „да не разсыплется тѣлои прокли-наемаго, конечнымъ результатомъ примѣненія „псалмокатары" считалось еще и то, что тѣло умершаго подъ нею не предается тлѣнію, сохраняя безобразный видъ. Отсюда, наконецъ, подпавшій проклятію мыслился по смерти такъ называемымъ „вуркулакомъ",— существомъ, которое могло приносить всяческій вредъ и вѣрованіе въ дѣйствитель-ное бытіе котораго чрезвычайно сильно было укоренено (да имѣетъ мѣсто и теперь) у всѣхъ грековъ.
Сочиненіе профессора А. И. Алмазова прѳдставляетъ несомнѣнный интересъ для лицъ занимающихся вопросами литургики и каноники. Желаемъ его автору полнаго успѣха въ его плодотворной научной дѣятельности.
Профессоръ М. Красноженъ.
