В славянской мифологии и фольклоре черт («дьявол, сатана») представляет собой сложное явление. Он имеет десятки наименований, которые часто носят эвфемистический характер. В старославянском, как и в древнерусских письменных памятниках, слово черт в значении мифологического существa не встречается. Это слово в таком значении первый раз упоминается в XIV в. в старочешском –črt ( czrt, czert, czyrt), потом в польском –czart (XV в.), у лужичан –cart, cert.

Слово черт в значении «бес» у восточных славян зафиксировано очень поздно – по-видимому, впервые в 1596 году, в украинских словарях. Об этом пишет и Рязановский: «Замечательно, что в др.-русских письменных памятниках мы не встретили обыкновеннаго русского слова „чортъ“, так обычного в памятниках народной словесности» .

С другой стороны, в топонимии Русского Севера, «чертовы названия» являются самыми частотными среди топонимов. В одном исследовании фиксируется 225 «чертовых» наименований – почти на 1/3 больше, чем «святых» названий. У чехов в XIV и XV вв. засвидетельствованы названия сел Čertyne(1345 г.) и Čertovka
(1436 г.); в сербских памятниках XIV в. упоминаются поселения –
Чьрта, Чрьтово.

Однако следует задаться вопросом – произошли ли «чертовые» названия (включая и названия чешских и сербских сел) от имени беса
черт или само название черт ведет происхождение от наименования определенных объектов в окружающей среде. Этимология названия
čьrtъ толкуется по-разному: как причастие на -to- в значении «проклятый», родственное лит.kyreti «злиться», kereti «сглазить, околдовать» и т.д.; иногда сравнивается с лат.curtus «короткий, срезанный» (SP 1976/II: 256); не исключается возможность связи с праслав.čarъ; как родственное герм.skrat-, исл.skratti «дьявол», др.-верх.-нем.skrato, нем.Schrat(t) «горный дух».

Тождество čьrtъ «черт» со словен.črt «раскорчеванный участок», «межа» и далее – črьta, указывает на возможность толкования этого слова как «тот, кто роет», «что вполне подходило бы как обозначение для земляного, подземного духа». Тот же корень представлен и в
krъtъ.

Проблема в том, что, с одной стороны, слово черт в значении «бес» у восточных славян зафиксировано очень поздно, а с другой – мы не имеем подтверждения в фольклорном материале, что этот дух связан с предикатом «рыть». Л. В. Куркина обращает внимание на роль пространственного компонентa в формировании названий некоторых мифологических существ, включая и черта. Она предполагает, что внутренняя форма этого обозначения связана с понятием границы в духовной культуре славян.

Именно в этом направлении в нашей статье и рассматривается фольклорный материал, позволяющий ближе осветить эту внутреннюю форму.

Межа – святое дело

Для первых оседлых землепашцев большое значение имело распределение  участков земли между родами и племенами, а также установление наследственного права собственности на землю. Черта, разделяющая участки земли двух владельцев, имела не только экономическое – профанное значение, но и представляла собой границу пространства, которое находилось под патронажем своих умерших предков. Отсюда выражение «Межа – святое дело». На своей земле, у межи, могли хоронить своих покойников (этот обычай сохранился в некоторых местах в окрестностях города Валево в Сербии). С другой стороны, у всех славян известна практика закапывать «нечистых» покойников (самоубийц) на границе полей.

Межа определяет оппозицию свой/чужой, где чужой может определяться как хозяин соседнего участка, но также и как дикая природа – лес, река, озеро, овраг и т. п. Маркером межи может быть камень, яма, столб, сопка, определенное дерево и т. д. У сербов по окончании разделения земли ставят камень, как межевой знак на углах участков, а между камнями проводят борозду, пропахивают черту. Если межа обозначает границу между деревнями, то по линии разграничения выкапывают канаву, и межевым знаком служит насыпанный холм до метра высоты (хумка), в который втыкают столб; у русских межевой холм называет копец, копица, у чехов межевой знак – столб, камень – называется meznik и т. д.

Некоторые обычаи при установлении межи или предания о том, что они некогда существовали, указывают на связь этих действий с культом мертвых. Так, по сербскому преданию, когда две деревни – Железник и Остружница (недалеко от Белграда) – устанавливали границу, турецкий судья положил одному старику на голову кусок дерна (земли) и приказал ему пройти по межевой линии. Когда он прошел, судья приказал убить его – чтобы эта граница осталась навсегда. У славян известен народный правовой обычай – в случае спора по поводу межи следует носить на голове кусок дерна или камень. Линия, по которой прошел человек с дерном или камнем на голове, принимается как несомненная разграничительная черта.По рассказу из Македонии, некогда существовал обычай при утверждении границ между двумя деревнями водить с собой детей; каждому из них давали пощечину, чтобы они запомнили навсегда, где находится межа.

На Русском Севере и на Дону на пропаханную межевую борозду сгоняли детей и секли их, чтобы они помнили границы отцовского участка. У словенцев сохранилось предание, что на место установления межей молодых тащили за волосы, или за уши, чтобы они запомнили, где находится межа. Битье и порку (нанесение телесных повреждений) детей можно толковать, как субституцию некогда бытовавшей практики принесения жертвы при установлении меж.

Каждое несправедливое установление или перемещение межевого знака со стороны человека считается большим грехом и ведет к наказанию преступников как в том, так и в этом мире: они могут ослепнуть, потерять детей, погибнуть, тяжело умирать, лишиться всего имущества; или, как это видно на некоторых фресках в церквях в Черногории (Бока), такого грешника, с повешенным на шею плугом, над большим пламенем жарит черт в аду.

В Словении во время немецкого господства таких преступников могли наказать и смертной казнью. У западных славян, а также у словенцев и хорватов, встречается много поверий и рассказов о блуждающих по ночам землемерах (межевщиках), которые при жизни нечестно устанавливали межи. Во искупление этого греха они должны по ночам бродить по полям, нося с собой межевой камень, и искать место, где его нужно поставить по справедливости.

У русских и белорусов считалось, что мифологические существа не могут перейти через межу. Так, по рассказам из Нижнего Поволжья, раньше лешие бродили свободно, но «потом в лесах межей понаделали, через них лешие не могут ходить. Так они и пропали»; у белорусов русалки не могут перейти через межу, и оттого они и вывелись: «бач, цяпер зямля  ўся перемерана. А спрэжда, як зямля була не мерана, іх було многа».

Эти верования нашли применение в общеизвестном у славян обычае опахивать деревни в случае появления заразных болезней типа чумы, коровьей смерти и т. п.: «За пахотную черту смерть коровья не ходит».
Межа как опасное место
Межа является опасным местом, с которого нельзя рвать траву, рубить деревья, на нем спать. «Пишов я на поле рвать травы у межах. Нарвав и иде до дому, колы у межи лежыть щось у билій сорочци и укрыте косамы, а косы дуже довги» (Черниговский уезд; Гринченко 1901: 116).

В другом рассказе из Украины (Старосамбирский район, Львовская область), человек, который вырубил сирень на меже, вследствие этого умер, а женщина, которая сирень сожгла, потом заболела: «На межі дерева не мож було рубати». По поверьям русских в Карелии, кто в поле рвет траву по межам, того накажет кудельница: «Траву по своим межам рвешь, а как мало чужую зайдешь, клещами захватит».

По рассказу из Архангельской губернии (Шенкурский уезд), когда женщина жала траву на меже, из межи выскочила
полудница: «„Што, – говорит, – попалась таперя!“ – и за ей бежать». Полудница ловит тех, кто жнет траву на межах, но бежит только до ограды села.  У русских (Орловская губ.) считали, что с полевиком часто можно встретиться у межевых ям. Спать на таких местах нельзя, потому что дети полевиков (межевчихи и луговики) бегают по межам и ловят птиц родителям в пищу. Если они найдут здесь лежащего человека, то наваливаются на него и душат (Максимов 1903: 79).

В Тульской губернии запрещали спать на межах: «Сейчас переедет полевик, так что и не встанешь. Это со многими случилось». Так, по рассказу из этой губернии, один крестьянин еще не успел заснуть на меже, как услышал конский топот. Видит – на него мчится верхом малый человек на сером коне. Едва мужик успел увернуться, как всадник проскакал мимо, крикнув на ходу: «Счастлив, что успел уйти, а то навеки бы тут остался». По рассказу из Полесья, родители собирали в поле картошку и, погрузив мешки с картошкой, поехали отвозить домой, а девочку оставили, сказав ей, что скоро приедут. Потом забыли приехать назад. Девочка легла на меже и заснула. В двенадцать часов ночи «засияло перед ей сияние, и ана прахапилася и дывицца: стоить конь и дядька на кане. Сидить блишчыть, як чалавек на коне, и яе як патяне пугаю – и неть ничаго». Далее следует объяснение рассказчика: «Нельзя спать на мяжэ, бо мяжник езьдить ў двенаццать часоў. (...) Мяжник – это проста ад Господа Бога послание. Правершчык такий, правярае межы, поля» (Гура и др.

В Полесье людей, работающих в полдень (межень времени) или спящих на меже, преследуют полевая хозяйка, полудëнник, полуденный бес, межник, полевик (Виноградова 2001: 10–49). По рассказу из Закарпатской области в Украине (Иршавский район), молодая женщина не соблюдала запрет не лежать на меже «та в’iтром је убило»; в той же области (Тячевский район) молодая мать оставила на меже коляску с ребенком, и сразу задул сильный ветер, а облаков нигде не было: «А я кричала, кажу: – Бери дiтину з межи, бо недобре буде». По поверьям из Польши, в Краковской области, пшиполудница (przypołudnica) если заставит человека, спящего на меже, могла его покатить по земле (Podgórscy 2005: 378). У подравских хорватов в Венгрии опасались сидеть на меже или переходить через межу, из страха, что могут наступить ведьмам (хорв.coprnice) в посуду и впоследствии заболеть. Их соседи сербы верили, что на меже человек может наступить на сосуд вилы. По поверьям из Псковской области (Усвятский район), по межам ходят ведьмы, обратившись в лягушек, т. н.марухи: «Их было 12 сястёр, и все назывались марухи». У кашубов (Силчень), считали, что в поле на межах пребывает ржаница (
żëtniamac) и что она похищает детей, которые неосторожно попали на эти места.

В некоторых районах на Русском Севере отмечено мифологическое су
щество, обитающее на меже (межевой, межевичок), в Карпатах –
меживник, без ясных отличительных признаков (представления часто смешиваются с представлениями о других «хозяевах» полей, которые также обитают на межах и охраняют их). В Польше охранительная функция своего урожая в поле, кроме других мифологических персонажей, связывается с существом сменда (smęda), которое живет по межам в поле и бьет по мордам лошадей, если они пасутся на чужом участке. Также оно кусает за руки женщин, если они в полдень крадут овощи или рвут траву с межи. У удмуртов Вятской губернии Сарапульского  уезда во второй половине XIX века зафиксировано поверье о мифологическом хранителе меж на полях под названием
межа-Утьысь.

Его представляют, как мужчину с бородой, в серой шляпе и в белой одежде. Он ходит по меже, осматривая и охраняя от насекомых и птиц засеянные части поля. Ему приносят в жертву на озими животных – овцу, телку, утку, гуся – различно по племенам. Сама жертва приносится где осенью, а где весной. Кто не принесёт жертвы, говорят, хлеб у него уродится сорный, худой; будет есть его хлеб и заяц, и птица, и насекомые, и все это делается по воле Межа-Утьысь, неумилостивленного жертвой (Верещагин 1889: 88).Пропаханную межевую борозду или канаву, по верованиям сербов, нельзя испоганить, так как они считаются местом пребывания нечистой силы, которая может за это отомстить человеку. Так, в Воеводине (Нови Бечей) верили, что канава (серб.јарак) – это колыбель чёрта, где он укладывает своих малышей. Если бы человек испоганил канаву, он бы в тот же момент стал неподвижным и долго бы болел. Также и в Воеводине (Лок, Бачка) говорили, что межевую борозду нельзя испоганить, потому что это дорога ведьм. Сербы в окрестностях Карловца в Хорватии опасались пропахать борозду вне своего участка, которая бы осталась незасеянной, «потому что чёрт в ней легко спрячется (от молнии), так как гром не хочет (бить) в борозду». В качестве подтверждения этого запрета приводится рассказ об охотнике, который убил зайца, выскочившего из пустой борозды, и понёс его домой, но тот по пути ожил. Святой Илья потом объясняет охотнику, что он стрелял не в зайца, а в чёрта. Похожее поверье зафиксировано и у белорусов (Гродненская губ.).

Там считали, что убежищем для бесов во время грозы может служить и та земля, которую пахарь спашет (т. е. отнимет) от дороги (Романов 1911: 46). У сербов (Поморавье) и травы, которые растут на том месте, где плуг разворачивается во время пахоты, связывают с демоническими существами –(х)аламы, называя ихалские травы
, и их уп требляют для заговаривания (Момировић 1953: 255). У словенцев (Крас) пугали детей огромной змеей, которую называли
кача ропотача, про нее говорили, что она обитает на меже двух областей – Локавской и Повирской. Считается также, что постройки на меже могут стать местом пребывания нечистой силы. Так, в делах московских приказов XVII в. упоминается, что в построенном на меже доме объявился нечистый дух, которого потом из дома изгнал ведун (Власова 1998: 337–338). Межевым пространством может быть и край дороги (оппозиция центр – периферия), и на этом основании оно становится местом передвижения мифологических существ. Так, когда переселялись в новый дом, призывали домового пойти за ними, но просили его идти стороной: «Дедушка домовой! Прошу твою милость с нами на новожитье! Прими нашу хлеб-соль, мы тебе рады, только мы пойдем дорогой, а ты стороной!».Межа является и местом «угощения» мифологических существ, т. е. местом жертвоприношения. Так, в некоторых местах Закарпатья в четверг на Русальной неделе девушки идут в злаковое поле, где на межах оставляют специально выпеченный хлеб для мавок, «щоб жито родило» .

В Орловской губернии землепашцы раз в году под Духов день идут глухой ночью подальше от деревни и проезжей дороги к какому-нибудь рву и тут оставляют пару яиц и краденого, старого и безгласного петуха в дар полевику. Притом делают это так, чтобы их никто не видел, иначе полевик рассердится и истребит в поле весь хлеб (Максимов 1903: 79).  У гуцулов считали, что мифологическое существо мамуна может ночью, если в доме нет света, обменять своего ребенка на домашнего. Такого ребенка надо отнести на межу и там бить терном. Тогда мамуна придет и заберет своего ребенка назад.

Черт

Межа – это черта (борозда, граница, рубеж), отделяющая землю, принадлежащую одному роду (позже семье), племени, селу, от земли других владельцев, или засеянную землю от незасеянной (ср.
межнина„узкая незапаханная земля между полями и полосами“ – СРНГ 1982/XVIII: 89), сушу от водного пространства, поле от леса. Граница является особой пространственной категорией в народной культуре, и она связана не только с внешним пространством, но и с домом и двором. Роль границы очень заметна в обрядах жизненного цикла человека: «<...> Без нее, – все важнейшие противопоставленные зоны (центр – периферия, свой – чужой, внутренний – внешний, открытый – закрытый и т. п.) имели бы вид беспредельной аморфной протяженности» (Виноградова 2004: 20). В связи с «договорной» границей между участками земли разных собственников следует отметить, что ее гарантами являются и души покойников, которые связаны с плодородием и защитой урожая. Так как сама межевая черта – «и моя и твоя», т. е. «чужая», под ней могли прятаться души «заложных» покойников, у которых нет другого места пребывания кроме этого. Все эти души могли раньше называться –чртовые (чертовые) беси, *čьrtъ-bеsъ(*čьrtъnikъ, *čьrtъvьštikъ) на основании цслав.чьрсти «чертить, проводить борозду», чьрта «межевая борозда», словен.mejna črta «граница» (от прасл.«резать, рубить», др.-рус. очерести «установить границу», не только бороздой, но и прорезом, просекой, в виде вырубки деревьев) по модели:
бес лесной, бес хороможитель, полуденный бес; потом название сократилось в чрт (чарт, черт, чорт). Похожее сокращение есть и в названии лесного духа в Олонецком сборнике XVII в., где в одном из заговоров просят св. Егория защитить их скот от лесного беса, которого называют только –лес. Аналогичное образование и
ляд «нечистый дух», которое произошло от ляда «пустошь, покинутая и заросшая лесом земля, низкая плохая почва» (Даль 1881/II: 286).

Надо иметь в виду, что главным местом обитания чертей считается водное, болотистое пространство и прибрежная растительность – это их центр, «гнездилище» (ср. «Правит, как чорт болотом» – Даль 1882/IV: 598). И леший может иметь свое «гнездилище», которое находится глубоко в лесу и называется маточник. Таким образом, межа в открытом пространстве в самом широком смысле представляет границу между домом и потусторонним миром, ср. одно из названий черта –вторая половина.

В самом узком смысле межа может быть и чертой, которую человек описывает вокруг себя во время магических гаданий или при сборе чудотворных растений. Нечистая сила не может перейти эту черту и выхватить человека из этого круга.Можно предположить, что рус.
черт в значении «бес» представляет собой полонизм чешского происхождения (в чешском с XIV в., в польском с XV в.), который попал в русский язык (конец XVI в. – начало XVII в.) либо через украинский, либо непосредственно из польского. Единственный памятник, где впервые встречается это слово – «Великое Зерцало»; там есть, например, повесть «яко не подобаетъ рабовъ звати: поиди, чертъ, или діаволъ». Так как «Великое Зерцало» – памятник, пришедший в Россию из Польши, то можно думать, что и слово
черт польского происхождения (czart), воспринятое русскими приблизительно с XVII века (Рязановский 1915: 44–45). Именно во второй половине  XVII столетия польский стал языком моды и проводником западной культуры, а полонизмы распространились в русском языке настолько широко, что монах Авраамий жаловался на своих соотечественников, отказывавшихся от своего литературного языка в пользу польского (Якобсон 1987: 60). До этого в древнерусском языке уже существовал ряд топонимических названий с основой чьрта, со значением «граница», «межа», «рубеж», «знак»
–Киевская черта XI–XII вв., Московские черты XIV–XVI вв., Тульская черта XVI–XVII вв. Также существовало и общеславянское название
чертеж– участок леса с деревьями, у которых ободрана кора для последующей корчевки;  участок с выкорчеванным таким способом лесом; участок, возделанный после корчевки и черторой – овраг, глубокая яма (из черт+рыть) . Так как речь идет о географических объектах, часто трудных для преодоления (ср.чертов клин
„труднопроходное место вследствие топкой болотистой почвы, то по созвучию слов черт – черта они стали связываться с первым словом, т.е. пониматься как «чертовые».Конечно, в XVII веке и западнославянскому черту, и восточнославянскому бесу уже приписывался широкий круг мотивов, таких, например, как связь с водой; укрытие от грома и молнии; вселение в тело человека; связь с душами людей, умерших неестественной смертью; связь с ветром.



Обратная ссылка: https://mooncatmagic.com/knigi-i-statbi/128/chert-ili-mezhevoy-o-naimenovanii-besa-chert-u-slavyan/6054/