Путь души на «тот» свет
Смерть человека — это переход души из этого мира, где она пребывала «в гостях», в иной мир — «домой», «на вечное житье». Недаром об умирающем говорят, что он «домой собрался», «пойдет домой», «собирается до своей хаты». «Мы здесь-то в гостях гостим, а там житье вечное бесконечно будет», — говорят на Русском Севере. Вот и гроб в народе называют — домовина, домок, иногда — хата . Когда родственники умершего приходят заказать гроб, они говорят гробовщику: «Придите, будьте ласковы и помогите построить моему отцу (или матери) новую хату — не захотел в старой жить». В полесском похоронном причитании дочь обращается к умершей матери:
Ох моя мамочка…
Ох куда же Вы собираетесь?
В такую хаточку темную да невзрачную,
Где нет ни оконца, не видно солнца.
«Домиком» называет свое посмертное жилище умершая женщина в современной северорусской быличке:
"Хоронили мою сгоревшую на пожаре мать с двумя детьми. Старшие мне не подсказали, что гроб надо делать по полному росту (т. е. в рост покойника). Схоронили мать, а потом она мне приснилась: лежит на боку с двумя детьми и говорит: «Все хорошо ты сделала, но домик мне мал».
С представлениями о гробе как постоянном доме человека связаны многие обычаи. Например, прорезать небольшое окошко на стороне головы покойника или ставить в углу гроба иконку и украшать ее вышитым рушником, а также класть в гроб вещи, которые были необходимы умершему при жизни: курящему — трубку, любителю выпить — бутылку водки, хромавшему — палку, близорукому — очки, музыканту — его инструмент, маленькому ребенку — игрушки, соску. Когда умирал ребенок, ему в гроб клали нитку, которой предварительно измеряли рост его отца, чтобы ребенок знал, до каких размеров ему следует расти в «той» жизни. Если умирала беременная женщина, ей клали в гроб смену пеленок, чтобы было во что завернуть младенца на том свете. Умерших холостого парня и незамужнюю девушку одевали в венчальную одежду, считая похороны одновременно и их свадьбой. В гроб клали также не доделанную при жизни работу — недоплетеный лапоть или недовязаные носки — чтобы покойник мог докончить ее за гробом.
По древним представлениям, человек и за гробом продолжал вести свою обычную жизнь, сохранял свои привычки. Археологические исследования захоронений показывают, что в языческие времена у славян существовал обычай класть вместе с телом умершего его оружие, сосуды с едой, а также хоронить вместе с ним его коня и останки жертвенных животных, чтобы покойный мог воспользоваться всем этим в загробном мире. В могилу клали и деньги, «покупали» место покойнику: в первую ночь на кладбище вокруг него соберутся все те, кто был похоронен раньше, и начнут гнать новенького прочь, а он им скажет: «Вы не имеете права, я это место купил», — и покажет деньги. После этого старые покойники признают его право на могилу. По другим поверьям, эти деньги нужны душе, чтобы оплатить переправу через реку или море на пути в загробный мир.
Период между смертью человека и тем часом, когда его душа обретет новое пристанище на «том» свете, длится сорок дней и называется переходом. Все сорок дней она не принадлежит ни «тому», ни этому свету. Иногда говорят, что до сорокового дня душа «мечется», а потом пристает к другому берегу. Переход на тот свет — это нелегкий путь, который должна преодолеть каждая душа, прежде чем достигнет загробного мира.
Представления о трудностях дороги на «тот» свет нашли отражение в том, как в народе называют агонию. Об умирающем человеке говорят, что он находится на «раздорожье», «стоит на смертной (или Божьей) дороге», «в дорогу собирается», «себе дорогу выбирает», что ему «дорога открыта». В Полесье, например, тех, кто плачет во время чьей-нибудь кончины, одергивают: «Не плачь, а то собьешь его с дороги». О дороге говорят и в причитаниях по умершему: «Ох, куда же ты собираешься, в такую дороженьку смутну-невеселу»; или: «Во страну иду чужую, откуда никто не придет». Это представление очень древнее, оно встречается еще в «Поучении» Владимира Мономаха (1096 г.). Дорогой, по которой души мертвых направляются на тот свет, считался Млечный Путь. По некоторым поверьям, посередине он разветвляется — одна ветвь ведет в рай, другая в ад.
Чтобы облегчить умирающему переход в иной мир, освободить ему путь, в доме открывали окна, двери, заслонки в печной трубе, снимали обручи с бочек, открывали крышки у посуды. В особо тяжелых случаях — во время агонии колдуна или ведьмы — выламывали доски в крыше или делали подкоп под порогом. Считали, что грешная душа может выйти только через такое отверстие, которое никогда не перекрещивали (а окна и двери всегда на ночь крестили).
Первоначально, по мнению ученых, через специальный пролом в стене или через окно выносили всех покойников. В крепостных стенах многих средневековых городов прорубали даже особые ворота, предназначенные исключительно для этой цели. Согласно древнерусской летописи, когда умер великий князь Владимир (15 июля 1015 г.), в стене, соединявшей две клети (клетью называлось подсобное, хозяйственное помещение), сделали пролом и, завернув тело князя в ковер, на веревках спустили его вниз, на улицу и повезли в церковь. Это делалось для того, чтобы покойник не мог найти дорогу назад и больше не возвращался к живым. Да и вообще лучше, чтобы путь на «тот» свет не совпадал с путями живых8.
У восточных славян до начала XX века сохранялся древний обычай везти покойника на кладбище или в церковь для отпевания, независимо от времени года, на санях. Сани — одна из первых повозок — использовались не только для бытовых нужд, но и в особых сакральных случаях, к которым, несомненно, относились и похороны9. Летопись рассказывает: тело князя Владимира спустили через пролом в стене, положили в сани (а ведь была середина лета) и привезли в церковь Пресвятой Богородицы. В древнерусском языке существовало даже выражение «сидеть в санях», означавшее «быть одной ногой в могиле», «ожидать смерти».
Согласно древним верованиям, существовавшим и у других народов, загробный мир отделен от человеческого водной преградой — рекой или морем. Их отголоски сохранились, в частности, в толковании снов: если снится, что переходишь реку по мосту — к скорой смерти. Поэтому у славян (и соседних с ними народов) было принято строить символические мосты, чтобы умершим было по чему перейти на «тот» свет. В Белоруссии на другой день после поминок по умершей женщине еще в конце XIX века делали «кладку» — мостик через какое-либо мокрое и топкое место, ручей или ров. Для этого рубили сосну, обтесывали ее, вырезая на бревне год смерти, изображение человеческой ступни, а если умершим был младенец — то сапожка. Затем все садились на это бревно и еще раз поминали умершую. Каждый, проходя по такому мостику и видя знак ступни, читал молитву за упокой души той, в чью память положена «кладка». С поверьем о мосте, по которому душа пойдет после смерти, связан обычай класть в гроб щепки и стружки, оставшиеся от его изготовления, — если мост в нескольких местах окажется непрочным, душа подстелит эти щепки себе под ноги.
Мостом, соединяющим этот и «тот» свет, считалась и радуга, один конец которой, как полагали, находится в мире живых, а другой — в мире мертвых. В некоторых русских причитаниях, призывающих умерших вернуться в семью, живые обещают намостить «мосты дубовые», чтобы облегчить умершему возвращение из-за «темных лесов» и «быстрых рек».
Вера в то, что душа по дороге на «тот» свет переправляется через водную преграду, нашла отражение в древнерусском похоронном обряде: умершего несли к месту погребения в ладье. По описаниям, древние русы делали ладью, клали туда покойника и сжигали его вместе с ладьей на погребальном костре. Повесть Временных лет, рассказывает, как княгиня Ольга, желая отомстить древлянам за смерть своего мужа, велела нести прибывших к ней древлянских послов к месту казни в ладье. Тело древнерусского князя Глеба — одного из первых русских святых, было положено сначала «между двумя колодами под ладьей» на месте его гибели, а позже перевезено, тоже в ладье, в Вышегород, где похоронено рядом с телом его брата Бориса .
Позднее, под влиянием книжной традиции, древние языческие представления о воде, отделяющей мир живых от мира мертвых, перешли в представление об огненной реке. Она обтекает землю со всех сторон, поэтому избежать ее нет никакой возможности ни праведным, ни грешным.
А откуда взялась огненная река, рассказывают легенды о борьбе Бога и Сатаны в начале сотворения мира.
"Когда Бог согнал с неба Сатану вместе с примкнувшими к нему ангелами, тот упал на землю, и в этом месте потекла огненная река. Затем эта река, по Божьему повелению, с поверхности земли провалилась в преисподнюю, где и течет теперь. Огненная река отделяет мир живых от мира мертвых. Или, еще говорят, ад помещается в самой реке, и там грешники мучаются после смерти. Через огненную реку переброшена тоненькая жердочка, а то и вовсе натянут волосок. Перейти по ним на другой берег, где находится рай, могут только безгрешные души, грешники же обязательно срываются вниз".
В северорусских сказаниях река, отделяющая «тот» свет от этого, называется Забыть-рекой. Каждая душа пересекает ее на сороковой день после смерти, после чего забывает все, что с ней было в мире живых.
Во многих восточнославянских поверьях души перевозит через реку в загробный мир святой Николай. Об этом рассказывается в украинской легенде.
